Налог Максима Топилина

Налоги — особая зона законотворчества. В свое время в ней безраздельно превалировала банальная фискальная тема. Теперь, несмотря на остроту бюджетного дефицита, во главу угла все чаще выдвигается тема социальной справедливости. Причем весьма причудливо, о чем свидетельствуют озвученные в социальном блоке правительства идеи введения налога на тунеядство. Вот только стимулирующая тема, принципиально важная для налоговой системы, увы, никогда не оказывается наверху.

Справедливо?

Социальная справедливость — один из двигателей общественного прогресса. Если угодно, хотя понимаю, что для кого-то такой поворот прозвучит непатриотично, это та же тема прав человека, т. е. равных прав всех, по крайней мере, перед законом. Без этого социальной справедливости не бывает. Но в России большей популярностью всегда пользовалось другое измерение — сугубо материальное. Оно, безусловно, важно. Вопрос в том, как такая справедливость достигается.

В сфере налогов — это прежде всего прогрессивная шкала подоходного налога. Соответствующие идеи в России выдвигаются постоянно, но пока не проходят. Думаю, главным образом потому, что введение плоской шкалы в 13% в 2000 г. было социально-экономической визитной карточкой Владимира Путина, тогда в первый раз ставшего президентом РФ. И, страшно сказать, отстаивавшего принципы либеральной экономики, знаменем которой и стал плоский подоходный налог. С тех пор многое изменилось, но президент остался.

Конечно, есть и другие контраргументы — опасность потери собираемости налога за счет ухода плательщиков в тень, сложности администрирования. Но, думаю, за 16 лет налоговики накопили достаточный опыт, а цифровые технологии вполне в состоянии ликвидировать потенциальные очереди в налоговые инспекции. Тем не менее прогрессивная шкала НДФЛ пока не востребована.

И тут борцы за социальную справедливость внезапно идут на прорыв на противоположном фланге. Вбрасывается идея введения налога на тунеядство. Здесь очень много любопытного, граничащего с прямым нарушением российской Конституции.

Начнем с того, что официально идея на федеральном уровне вброшена руководителями социального блока правительства. А точнее — руководителями министерства, которое называется Министерство труда и социальной защиты. Сами чиновники наверняка не чувствуют противоречия — где социальная защита и где налог на тунеядство?

Если вспомнить другие свершения этого «социального» блока, такие, например, как фактическая ликвидация накопительных пенсий, то от этого блока давно веет оруэловщиной. Но чиновники продолжают «делать свое дело».

Да, у них есть поддержка и в Минфине. Было бы странно, если бы новый налог не получил поддержку у профессиональных защитников интересов бюджета, но они хотя бы не считаются социальными защитниками. К тому же на публике в защиту этого налога выступила первый замминистра финансов Татьяна Нестеренко. И она, что характерно, руководствуется именно соображениями социальной справедливости, а не бюджета. «С точки зрения справедливости — да, поддерживаем. За всех неработающих взнос на обязательное медицинское страхование платят из бюджетов субъектов. Фактически за счет других налогоплательщиков», — 29 сентября приводит агентство Reuters ее слова.

«А если человек по своему желанию не желает работать? Сидит на иждивении супруга (супруги) или за счет других источников живет. Кто за него должен платить страховку?», — задалась вопросом Нестеренко.

Почему она руководствовалась исключительно интересами социальной справедливости? Потому что Нестеренко, являясь первым замминистра финансов, не может не видеть преград на пути закона о налоге на тунеядцев.

Обратимся к цифрам. Социальный вице-премьер Ольга Голодец 28 сентября сообщила о работе над законопроектом, по которому неработающие должны будут рассчитываться за фактическое использование социальной инфраструктуры. Люди, которые сейчас трудятся неофициально, должны вносить свою лепту в систему обязательного медицинского страхования, считает Голодец. По ее мнению, которым она поделилась 28 октября, размер платежа пока не определен и находится в процессе обсуждения. Хотя ее подчиненный, министр труда и социальной защиты Максим Топилин еще 23 октября размер уже засветил. «20 тысяч рублей в год — это нормально, маловато даже», — сказал он, назвав сумму годового сбора, и пояснил: легально работающий человек платит подоходный налог с МРОТ на сумму в 11,7 тыс. руб. в год, а за гражданина «в тени» регион, в котором он проживает, отдает в фонд ОМС в среднем 8–9 тыс. руб. В итоге бюджет фонда ОМС теряет около 20 тыс. руб., а за «тунеядца», получается, расплачивается более сознательное население. Справедливость предполагается восстановить.

Сколько же составит общий сбор нового налога? Ольга Голодец считает, что в теневой экономике в России занято около 7 млн человек. Итого в год получается 140 млрд руб.

Только вот удастся ли их собрать? Теневая экономика потому и теневая, что официально невидимая. Уж кто-кто, а налоговики и минфиновцы точно знают, что с администрированием налога на тунеядство придется изрядно попотеть. Вполне вероятен негативный исход, т. е. затраты на администрирование нового налога просто не окупятся.

Можно взглянуть на ситуацию с другой стороны. Предположим, гонения на теневую экономику увенчаются успехом. Хотя бы частичным. Проблема в том, что далеко не все занятые в теневой экономике сумеют найти себе место в официальной экономике. А это значит, что изрядная часть выявленных мнимых тунеядцев станут не плательщиками нового налога, а обратятся к государству за разного рода пособиями. В результате бюджет не выиграет, а проиграет.

Кто-нибудь просчитывал риски администрирования и новых обращений за социальными пособиями? Возможно, хотя в соцблоке правительства этим вряд ли озабочены — не по профилю, а минфиновцы без соответствующего указания утруждать себя не станут.

Вот и получается, что цена нового похода за социальной справедливостью неизвестна. А ее, как бы цинично это ни звучало, знать надо.

Хотя у меня есть серьезные сомнения в том, что налог на тунеядство — это путь к социальной справедливости. Скажу больше, теневая экономика в России, если не брать ее откровенно криминальную часть, — это ответ на плохую работу социального блока правительства.

Как получается, что десятки миллионов наших сограждан живут на доходы ниже прожиточного минимума? Если эти люди выживают, то за счет чего? Огородов и других форм натурального хозяйства для этого явно недостаточно. Выручает она, теневая экономика. И в этом качестве как поддержка тех, кто или издевательски мало получает, или просто не находит себе официального применения, теневая экономика выполняет важную социальную функцию. Если угодно, делает работу за социальный блок правительства.

И вообще, когда социальная справедливость — это налог на роскошь, контроль соответствия потребления официальным доходам, прогрессивный налог на доходы, т. е. попытка установления большей справедливости за счет принуждения богатых делиться с бедными, — это понятно. Когда же социальной справедливостью называется попытка обложить налогами тех, кто официально не работает, которая, как мы все прекрасно понимаем, выявит прежде всего совсем не богатых, а тех, кто скрывается от нищеты, занимаясь, например, «помощью по дому», нянечек, сиделок и т. д., то это не продвижение к социальной справедливости, кто бы и что бы ни говорил, а попросту признание бедственного положения нашего здравоохранения и социальной инфраструктуры в целом.

Развивать этот сектор, отстаивать его интересы — прямая обязанность социального блока. А что в его активе? Замороженные накопительные пенсии, которые, по признанию министра финансов Антона Силуанова, пошли на выплату долгов перед оборонкой. Разве этим должен заниматься социальный блок? Точно не выдумыванием нового налога, который к тому же собирать будут, если до этого дойдет, вовсе не приписанные к этому блоку чиновники.

Если же вернуться к теневой экономике, то ее точно не вывести на чистую воду новыми налогами. Она — зеркало невозможности бизнеса уплатить все официальные налоги и соответствовать всем административным правилам и регламентам. Значит, и сокращать ее размах нужно совсем иными мерами. Какими? Ответ есть у Алексея Кудрина. «Я думаю, что создавать благоприятные условия, снижая издержки для легального бизнеса, не повышая налоги — это более правильный путь», — сказал руководитель Центра стратегических разработок 26 октября. Ответ не нов, но он точно ближе к цели, чем введение новых налогов и тем более налога на тунеядство.

Законно?

У подготовки налога на тунеядство есть и другая, юридическая, сторона. Этот налог разрабатывается не только на федеральном уровне. Например, депутаты Заксобрания Санкт-Петербурга весной 2016 г. предлагали ввести уголовную ответственность за тунеядство. Андрей Анохин, депутат Заксобрания Санкт-Петербурга, например, считает: «Труд должен восприниматься как почетная и важная обязанность каждого гражданина. Многие люди сейчас воспринимают личную свободу как некое право на тунеядство и социальное паразитирование».

Для справки: российская Конституция ставит интересы личности выше интересов государства, о чем сегодня «немодно» вспоминать. Что же касается «права на тунеядство», то Анохину ответил Павел Медведев, финансовый омбудсмен: «Недавно исполнилось 75 лет Бродскому, который был посажен в тюрьму за тунеядство. Возвращаются те старые времена. Абсурд полный. Совершенно полный социалистический абсурд. Мало нам Бродского, нам еще кого-то надо наказать».

Медведев отметил очень важную черту: дело не столько в известном «тунеядстве Бродского», сколько в нагнетании некой социальной ярости. Как всегда, против тех, кто не большинство. Против оппозиции, хотя она необходима в демократическом устройстве общества. Против тех, кто живет не так, как это делает большинство, например не ходит на работу с 9 до 18 и т. д. Это еще один социальный риск, и налог на тунеядство — вклад в нагнетание социальной розни.

Федеральная Государственная Дума отклонила питерскую инициативу, признав ее неконституционной. С полным на то основанием. Если от уголовной ответственности за тунеядство вернуться к налогу на тунеядство, то и он противоречит Конституции.

Введение «налога на тунеядство» противоречит сразу нескольким статьям Конституции РФ и наносит ущерб законным правам миллионов россиян, считает управляющий партнер компании Kirikov Group Даниил Кириков. По его мнению, инициатива введения «налога на тунеядство», согласно которой предлагается обязать официально нетрудо­устроенных граждан косвенно оплачивать использование социальный инфраструктуры, прямо противоречит ст. 37 Конституции, которая провозглашает право свободно распоряжаться своими способностями к труду и накладывают запрет на принуждение к работе. «Помимо того, данный законопроект не учитывает того, что ст. 41 Конституции закрепляет право на бесплатную медицинскую помощь, которая осуществляется не только за счет страховых взносов (на чем акцентируют внимание сторонники налога), но и бюджетных средств и иных», — заявил Кириков.

Что же получается инициаторы налога на тунеядство не читали Конституцию? Возможно. Точно они не считают ее тем, чем она является, — основным законом, на котором строится наше государство. Зато профессиональный юрист, премьер-министр Дмитрий Медведев несомненно является знатоком Конституции. Как же он прореагировал на предложения введения налога на тунеядство?

«У нас по действующим правилам или по Конституции, если хотите, можно и не работать, у нас нет ответственности как в советские времена, в том числе уголовной за тунеядство», — сказал премьер. То есть речь не о сборе «со всех, кто не работает», — с этого Дмитрий Медведев начал, дело было 23 октября. «Речь идет о вовлечении в систему платежей за социальные услуги тех, кто не зарегистрирован, — уточнил он. — И тех, кто не участвует в формировании соответствующих фондов, но в то же время пользуется социалкой». И закончил: «Вопрос существует, давайте его проанализируем».

У премьера получается так: российский гражданин по Конституции волен нигде не работать. За это его нельзя ни облагать налогом, ни тем более подвергать уголовному наказанию. Но! Налог может распространяться («вопрос существует, давайте его проанализируем») не на тех, кто не работает, а на тех, кто при этом не зарегистрировался как безработный.

Я юрфак ни Ленинградского, ни Петербургского университета не заканчивал, но если Конституция накладывает запрет на принуждение к работе, то, что меняет регистрация на бирже труда или ее отсутствие? Или главное в Конституции не то, что в ней написано, а то, как она интерпретируется?

В одном можно быть уверенным наверняка: если законопроект о введении налога на тунеядство будет написан и внесен в Думу, без заключения Конституционного суда не обойтись.