Как уйти из федерального казначейства в дефектологию и сексологию

О Наталье Китаевой

44 года. Родилась, выросла и живет в Краснодаре.

Финансистка, учительница-дефектолог, cурдопедагог, логопед, нейропсихолог, клинический (медицинский) психолог, (перинатальный психолог), сексолог.

Сейчас получается специальность системно-родового терапевта в Институте современной психологии (г. Москва).

С 2015 года ведет свою частную практику. Параллельно работает в государственных медицинских учреждениях и частной детской клинике.

Замужем. Дочери 16 лет.

Любовь к патологиям

Когда мне было 10 лет, я переболела отитом, и возникло временное осложнение – тугоухость. Она была в легкой форме, я лечилась у ЛОРа.

Но побыв в тишине около недели, я в первый раз тогда осознала, что любой человек в любом возрасте может стать глухим.

Меня поразило, насколько потеря слуха ограничивает возможности общения, насколько снижается качество жизни и как это может травмировать психику.

Из личного архива Натальи Китаевой

Мне стала интересна эта тема, я взяла книгу о слухе в школьной библиотеке, прочитала ее от корки до корки. С того времени у меня появился стойкий интерес к работе с детьми, имеющими какие-то ограничения, – со слухом, речью, зрением, то есть с любой формой патологии.

Из личного архива Натальи Китаевой

На летних каникулах, когда мне было 15 лет, я познакомилась на море с девочкой, которая тогда училась в краснодарской школе № 51 в педклассе и планировала в дальнейшем поступить в Краснодарский педагогический колледж.

А я училась в общеобразовательной школе № 5 и закончила десятый класс. В моей школе не было классов специальной направленности.

Я пришла к директору и сказала, что хочу стать педагогом, мне нужно учиться в педклассе. Мама много работает и ей некогда прийти в школу, поэтому отдайте, пожалуйста, документы мне.

Директор преподавала в нашем классе алгебру и геометрию и хорошо меня знала. И она отдала мне документы.

Та школа

Мама на мое решение отреагировала спокойно:

«Это твой выбор. Я надеюсь, ты хорошо подумала».

Она переживала, что ездить было очень далеко.

Мы жили на Фестивальном, а школа была – в районе Восточного депо. Чтобы успеть к 8.00 на уроки, мне нужно было уже в 7.00 стоять на остановке. Но меня саму это не останавливало.

В педкласс меня приняли с условием, что я буду проходить в два раза дольше практику в начальных классах, чтобы наверстать программу. Потому что я пропустила год подготовки по педагогике.

То есть в первую смену я училась в школе сама, а во вторую в этой же школе — преподавала как учитель начальных классов.

Из личного архива Натальи Китаевой

Сегодня, будучи сама педагогом и психологом, я поддерживаю такой интенсив.

Для школьников, которые чувствуют в себе призвание быть педагогом, практическая работа очень нужна.

Более того, я сама готова брать таких ребят к себе на практику. Нам нужны такие дети, которые готовы заниматься коррекционной педагогикой.

Не тот вуз

Выпускные экзамены в школе считались вступительными в колледж. Но я в него не поступила – завалила диктант. С орфографией было все в порядке, но за пунктуацию я получила двойку.

Мне предложили поступить на вечерний факультет и устроиться куда-нибудь работать.

Мама воспитывала меня одна, жили мы очень скромно. И когда я ей сказала, что не поступила на дневное отделение, она ответила, что кроме вечернего факультета других вариантов у меня нет.

Денек я поплакала, подумала и в итоге от вечерней школы отказалась. У меня был хороший аттестат и знания, и вечерний факультет меня не устраивал. К тому же я не хотела терять год.

От знакомого я узнала о Южном институте менеджмента (ЮИМ) на Ставропольской. Пришла туда, стала смотреть факультеты.

Бухучет мне был неинтересен, но математика всегда давалась мне легко. И я подала документы на экономический факультет, специальность «финансы и кредит».

Запрещенный прием

ЮИМ был коммерческим вузом.

Мама работала прорабом в частной строительной компании. Стоимость обучения в год составляла 40% маминой годовой зарплаты.

Конечно, сами мы бы это не потянули. Но у меня созрел план. Я знала, в какой день мамы не будет в офисе, и прямиком пошла к финансовому директору. Это была лучшая подруга мамы, она знала меня лет с двенадцати.

Я сказала ей, что очень люблю учиться и хочу получить высшее образование. Но вы знаете платежеспособность нашей семьи. Может ли компания помочь с оплатой обучения?

Только мама об этих планах была ни сном ни духом.

Она все узнала, когда через месяц получила зарплату с вычетом и пошла разбираться в бухгалтерию.

Домой она пришла в пограничном состоянии. Просто не знала, что со мной делать: то ли убить, то ли порадоваться за дочь, которая до такого додумалась. Она призналась, что ей бы самой такое и в голову не пришло.

Но, конечно, она объяснила мне, что в семье так не делается. И я согласилась, что это было не лучшее решение.

Но если бы этот вариант не сработал, я была искала другие. Возможно, они были бы еще более рисковыми.

ЮИМ

Учиться мне было легко и интересно. Преподавание велось качественно. Большой плюс заключался в том, что вуз привлекал практикующих специалистов.

Но весь год, пока я училась, я искала решения, как быстрее связать свою жизнь с педагогикой и именно с патологией. И я его нашла.

Искусство настоять

Это был 1996 год, летние каникулы. Я закончила первый курс в ЮИМе.

В Краснодаре, в школе-интернате для слабослышащих детей на улице Мачуги тогда работала моя крестная. Это единственный интернат во всем Краснодарском крае, и его директор бился за то, чтобы у него работали лучшие кадры.

Учителя школы обучались на учителей-дефектологов и сурдопедагогов в Московском государственном открытом педагогическом университете. Это был бюджет, очно-заочная форма обучения без отрыва от работы.

Московские преподаватели приезжали в Краснодар, читали лекции, проводили семинары непосредственно в самом интернате – после уроков. Сессии проходили то в Краснодаре, то в Москве.

Один преподаватель через год обучения отчислился из интерната, и появилось место. Моя крестная, зная, как я сокрушалась, что не поступила в педколледж, рассказала обо мне директору интерната. И директор интерната пригласил меня на собеседование.

Он сказал:

«Я в вас верю. Но вам будет очень тяжело, потому что вы будете учиться с практикующими педагогами, имеющими хороший стаж, и по выходным работать воспитателем. Я вам спуска не дам».

Он позвонил в московский университет и договорился о моей встрече с замдекана.

Я поехала в Москву с зачеткой из ЮИМа, чтобы показать свою успеваемость. Оценки у меня были хорошие. Но поступала я на второй курс педагогического университета.

Чтобы меня зачислили в московский вуз, мне нужно было сдать экзамены за первый пропущенный год по профильным дисциплинам (включая анатомию, физиологию, патологию и русский язык) и подготовиться к текущей сессии, которая должна была начаться в сентябре.

Документы у меня приняли, но замдекана была уверена, что у меня ничего не получится.

Я сказала, что у меня два месяца форы, и я буду бороться.

Замдекана меня отговаривала, убеждала, что как финансист я буду гораздо более успешна, и на кой мне сдалось становиться учителем-дефектологом и портить свою жизнь.

Но я стояла на своем: я люблю патологию, жить без нее не могу, не уеду, пока не примите у меня документы. В итоге она сдалась.

Конфликт с деканатом

За июль-август я сдала экзамены за пропущенный год учебы, летнюю сессию и была зачислена на второй курс. Готовилась я к экзаменам в Краснодаре, а сдавала их уже в Москве

Она вызывала меня к себе и говорила, что мне стоит покинуть учебное заведение. Она сама была очень сильным и классным преподавателем, но не верила, что человек, чей мозг заточен на экономику, может стать хорошим педагогом.

Экономист и педагог – это две совершенно разные категории людей, считала она.

Но у меня такой характер: когда мне говорят, что я что-то не осилю, это мне придает сил. Я билась за каждую оценку, и так продолжалось четыре года.

Четыре года без выходных

И все же мне было жалко бросать ЮИМ. И когда мама поняла, я нацелена учиться в обоих вузах одновременно и ради этого готова даже работать по ночам, она устроилась на вторую работу, чтобы оплачивать мою учебу.

Пять дней в неделю она работала прорабом. Это тяжелая, изматывающая работа: мама курировала объекты капитального ремонта в системе здравоохранения края, у нее было пятьдесят человек в подчинении.

А по выходным мама работала штукатуром-маляром.

Днем я училась в ЮИМе. Приходила домой, делала домашние задания, параллельно изучала сурдопедагогику, готовилась к сессиям.

Училась и в субботу, а по воскресеньям с восьми утра до восьми вечера работала воспитателем в интернате.

Конечно, было очень тяжело жить в таком режиме четыре года без выходных.

Все это время мама меня уговаривала бросить педагогический вуз. С одной стороны меня прессовали московские преподаватели, с другой – она.

Адовый проект

После окончания я собиралась пойти работать в школу-интернат.

На тот момент кроме должности воспитателя директору предложить мне было нечего. Разряда у меня не было, и зарплата была бы минимальной – 250 рублей в месяц. Прожить на эти деньги было невозможно.

Но я пришла домой радостная, поделилась новостью с мамой: «Ура, я буду там работать!»

На что мама сказала:

«Четыре года я спонсировала этот адовый проект. Четыре года я штукатурила гаражи и подвалы. Ты училась в двух институтах. У меня нет к тебе вопросов. Но я не могу тебя больше кормить. У меня нет на это ни денег, ни сил, ни здоровья».

Мне искренне стало ее жаль. Я поняла, что мечты – это хорошо, но кушать тоже что-то надо. Пора взять на себя ответственность за семью и идти работать по той специальности, где нормально платят.

Стать красивой и богатой

Получив диплом в ЮИМе, весело и дружно его обмыв, мы с подружкой пошли гулять по городу и проходили как раз мимо отделения федерального казначейства на улице Рашпилевской.

Я обратила внимание, какое это красивое здание. И какие красивые женщины стоят на его ступеньках.

«Наверное, мне нужно работать вот здесь. Думаю, здесь мне будет хорошо», – сказала я подруге.

Я записалась на прием к заместителю руководителя отделения казначейства.

Пришла со всеми своими документами и сказала, что хочу у них работать. Вакансии на тот момент у них для меня не было, но мои документы взяли в резерв и сказали, что позвонят позже.

Но никто не позвонил ни через месяц, ни через два, ни через три.

Теория шести рукопожатий

А я натура беспокойная. Подключила все возможные связи: контакты всех родственников, друзей и знакомых, их друзей и их знакомых. Я готова была к людям на улице подходить и спрашивать, как мне устроиться в казначейство.

В итоге, сработала, видимо, теория шести рукопожатий. Мне позвонила замруководителя. У них появилась вакансия специалиста второго разряда в отделе доходов – самая низкая должность. Так в 2001 году я стала работать в казначействе.

Я просто влюбилась в эту структуру и любила ее до последнего дня, сколько я там работала. Молодой дружный коллектив, отличное руководство и быстрый карьерный рост.

Специалист второго разряда получал 1,5 тысячи рублей. Этого хватало только на еду и коммуналку. Но 1,5 тысячи рублей в казначействе и 250 рублей в школе-интернате – это все-таки разные уровни зарплат. По крайней мере, я могла сама себя прокормить и немного помочь маме.

Одежду и обувь покупать мне было не на что. Весь мой гардероб на тот момент: юбка, две блузки, туфли, сапоги и пальто. В этом я проходила первые три года работы в казначействе, пока не стала получать хорошую зарплату.

Хорошая зарплата

Работы было много, она очень ответственная, но повышали меня быстро. Через полгода я стала казначеем, через полтора года – старшим казначеем.

Еще через полтора – я уже была главным казначеем в Управлении федерального казначейства по городу Краснодара.

Потом была работа в Министерстве финансов Краснодарского края в должности ведущего специалиста операционного отдела управления казначейского контроля.

Администрация края. Фото kuban.newizv.ru

Но через полгода мне стало скучно в Министерстве, и я вернулась в Управление федерального казначейства. Тогда я уже получала пятнадцать тысяч рублей.

Работа в ноль

По 79-ФЗ сотрудники госслужбы не имеют права работать где-то еще, поэтому в реабилитационный центр я устроилась неофициально.

Я работала с детьми из неблагополучных семей, психологически травмированными, чьи родители были под следствием, и решался вопрос по дальнейшему определению детей в другие учреждения. В центр привозили детей со всего края.

Работала я сутки: c восьми утра воскресенья до восьми утра понедельника.

Если не ошибаюсь, в центре я получала пятьсот рублей в месяц и тратила их на этих же детей: покупала им конфеты, печенье, билеты в кино и развлекательные центры, куда мы ходили с ними на выходных. Детей нужно было социализировать.

Я договаривалась с администрацией центров и кинотеатров о скидке, и мне всегда шли навстречу, когда узнавали, где я работаю. Благодаря этому удавалось буквально за копейки организовывать детям классный досуг.

Так что в центре я работала в ноль, но мне было интересно возобновить педпрактику. Я поняла, что без этого жить действительно не могу.

Реабилитация собственного ребенка

В 2005 году я познакомилась с будущим мужем. Он тоже работал в казначействе в должности специалиста первого разряда. Мы поженились в 2006 году.

Мы достаточно неплохо зарабатывали, но жилье и машину на собственные деньги позволить не могли, – все покупалось в кредит.

Проработав в «Надежде» около пяти месяцев, я вскоре забеременела, и мне пришлось уйти из центра, потому что совмещать обе работы стало тяжело.

Роды были тяжелые, дочка родилась с поражением центральной нервной системы. Это был не ДЦП, но неврология средней тяжести плюс врожденное косоглазие.

Мне нужно было заниматься реабилитацией уже собственного ребенка. И тут я поняла, что знания, которые я получила в Москве, – колоссальные.

Я начала взаимодействовать с медиками, коррекционными специалистами. При этом в декрете я не сидела – через два месяца закрыла больничный лист и вышла на работу в казначейство.

Ребенок оставался с няней.

Да, карьера. Но…

По мере того, как я занималась коррекцией дочки, я стала обращать внимание, что дети с такими проблемами – не единичные случаи. Их очень много.

Дочь пошла в коррекционный детский сад. Я много общалась там с детьми и их родителями, стала председателем родительского комитета. Пришло окончательное понимание, насколько важна коррекционная педагогика.

Да, карьера, деньги – это прекрасно, но пора начинать работать по специальности своей мечты. Когда я приходила в сад, мне все это очень откликалось.

Как это выглядело со стороны

Однако процесс трансформации и перехода от финансов к педагогике был долгим – он длился 5-6 лет.

Единственное место в городе, куда меня взяли на работу сурдопедагогом, был частный детский центр (сейчас он называется «Формула речи»). Я работала там с глухими детьми.

Понимаю, как это выглядело: чиновница, главный казначей с хорошей зарплатой (около 35 000 рублей) – и пришла работать в детский центр.

Я работала под запись три раза в неделю: по вторникам и четвергам вечером, и в субботу – полный день.

Я получала 250 рублей за 40 минут занятий (50% процентов от стоимости занятия). В общей сумме получался смешной доход.

Но тогда я окончательно укрепилась в своем решении, что хочу заниматься именно коррекционной педагогикой и хочу, чтобы это стало делом моей жизни.

Две работы и учеба

Я работала в центре 2,5 года. Чтобы развиваться, мне нужно было учиться на нейропсихолога.

Диплом Московского государственного открытого педагогического университета давал мне право работать в том числе и как логопеду.

Я получила дополнительное образование в Центре социально-гуманитарного образования (г. Краснодар) по специальности «нейропсихология».

Из личного архива Натальи Китаевой

Учеба была дорогая, требовались деньги. Поэтому я продолжала работать в казначействе, чтобы иметь возможность оплачивать свою учебу

Как открыла частную практику

Из казначейства я уволилась только в 2020 году, за два месяца до пандемии. Но еще в 2015 году я сняла помещение и открыла свою частную практику.

В своем кабинете я принимала по вечерам в будни (с 19.00 до 22.00) – после работы в казначействе. Плюс работала по выходным: с 9.00 до 21.00.

Помещение нашла в ЖК «Замок» на улице Монтажников: 27 м2 за 15 000 рублей. Мне повезло.

Во-первых, это престижный комплекс. Во-вторых, это личное помещение арендодателей из Москвы. Когда они узнали, чем я занимаюсь, сделали мне хорошую скидку в 5 000 рублей (предыдущий арендатор платил 20 000 рублей).

В дальнейшем они поднимали цену за аренду, только когда инфляция уже зашкаливала, и то чисто символически.

Благодаря отношению этих людей моя частная практика пережила пандемию – они мне дали отсрочку по платежам.

Сейчас мои расходы по арендуемому помещению составляют в среднем 20 000 рублей в месяц.

Четыре работы в 2022 году

В 2021 году я окончила Московский институт современного академического образования по специальности «клинический (медицинский) психолог с дополнительной квалификацией «Перинатальный психолог».

В том же году я стала работать в направлении перинатальной психологии.

Я работаю в двух женских консультациях, частной детской клинике «Здоровое детство» и веду свою частную практику.

Доходы

Моя консультация стоит 1,5 - 2 тысячи рублей в зависимости от запроса, может длиться не один час. В своем кабинете я все так же принимаю в будни по вечерам и полный день в воскресенье.

Средний ежемесячный чистый доход от частной практики – 50 тысяч рублей.

В женских консультациях время консультации фиксированное – час. Для самих пациентов она бесплатная. Я получаю оклад – с надбавками выходит 20-22 тысячи рублей в месяц. Я работаю пять дней в неделю с 9.00. до 16.00.

В частной детской клинике я работаю всего два месяца. Час моей консультации как нейропсихолога, дефектолога или логопеда стоит там 3 тысячи рублей. Сюда заложены мои 1,5 тысячи рублей и 1,5 тысячи рублей – самой клиники.

Я принимаю там по субботам. В среднем в частной клинике у меня выходит около 5 тысяч рублей в месяц. Больше одного раза в неделю я там работать не могу из-за своей загрузки.

Из личного архива Натальи Китаевой

Покупка помещения. Ремонт

В прошлом 2021 году я купила собственное помещение площадью 40,4 м2 для своего кабинета на улице Тургенева.

Обычная однокомнатная квартира с отдельным входом на первом этаже.

Чтобы работать с детьми-инвалидами, по СанПиНу помещение должно быть расположено не выше второго этажа и не ниже первого.

Искала такое помещение три года. Рядом с домом – детские садики, парк, храм. Место про душу, одним словом.

Я продала мамину квартиру (она досталась ей в наследство, площадь 30 м2). Мама сдавала ее в аренду, ради меня отказалась от пассивного дохода и согласилась ее продать.

Плюс у нас с мужем были личные накопления. Помещение мы купили за 3,5 млн рублей. Отдали за него все деньги, что были.

Ремонт там был старый. Требовались деньги на обновление помещения. Я взяла кредит 500 тысяч рублей в «Сбере». Мой первый личный кредит в жизни. Очень не хотела на это идти, но пришлось.

Я поменяла дверь, окна, электрику. Потратила 250 тысяч на ремонт, и тут началась СВО. В марте цены на стройматериалы взлетели до небес.

Я поняла, что оставшихся 250 тысяч рублей мне все равно не хватит, чтобы закончить ремонт, и собралась их возвращать обратно в банк.

Но в «Сбере» меня убедили этого не делать: ставка по кредиту очень хорошая (9%), больше я такую нигде не найду.

Коммуналка здесь выходит около 3,5 тысяч рублей в месяц.

Как стать семейным психологом

За те семь лет, что я занимаюсь коррекцией детей с патологиями, у их родителей родились другие дети, некоторые из них – тоже с патологией.

Зачастую родителям детей, имеющих какие-то патологии, сложно понять, с чего начать общение с органами власти, когда нужна помощь государства. Для них это проблема.

Я знаю эту систему изнури, понимаю ее язык и пошагово рассказываю, что и как нужно делать.

Но проблема на самом деле не в этом. А в том, что ребенок с серьезными проблемами здоровья – это большое испытание для семьи. Жизнь родителей превращается в услужение ему. Они психологически травмированы – и папы, и мамы.

Не все к этому оказываются готовы, не все могут это выдержать, отсюда – нередко разводы.

Но люди просили: «Мы знаем, у вас получится». Были готовы платить.

Я подумала: раз это востребовано – надо учиться, получать еще одно образование, чтобы не просто поддерживать людей, но уметь помочь им профессионально.

И помимо взрослой психологии я стала осваивать семейную терапию в том числе поступила в институт современной психологии (г. Москва).

Из личного архива Натальи Китаевой

Какие бывают психологи

Есть мнение, что в психологию приходят и становятся психологами те, у кого есть собственные травмы и кто хочет помочь самому себе.

По отношению к клинической, то есть медицинской психологии это утверждение в корне неверно, потому она занимается грубыми патологиями.

Больной человек сам в себе не разберется и себя не вылечит. Это профессия по призванию, это надо искренне любить. Как в моем случае.

В случае с классической психологией это утверждение частично верно. Да, многие люди учатся для себя. Сумев помочь себе, они готовы помогать другим.

Как стать сексологом

Основной контингент на моей работе в госучреждениях – женщины. Потому что сами заведения - женские консультации, хотя некоторые женщины приходят с мужьями.

А в частной практике постоянные клиенты – мужчины, в основном от 27 до 50. Запросы у всех самые разные. Это и проблемы в семье, и взаимоотношения с женщинами, и сексуальные вопросы.

Поскольку с последней темой ко мне за год обращались многие клиенты, я получила дополнительное образование по специализации «современная сексология» (Институт дополнительного профессионального образования (г. Санкт-Петербург), чтобы работать с мужчинами и в этом направления.

Параллельно с ними взаимодействуют андрологи, урологи и врачи-сексологи. Медики делают свою работу, я – свою. Если врачи понимают, что причиной дисфункций является не физиологические нарушения, а психосоматические, они направляют пациентов ко мне.

Мужчины часто обращаются к психологу, потому что не находят общего языка с партнершей, не могут пройти кризисные этапы в браке.

С началом СВО запросы к психологу изменились

Возросла тревожность, депрессии и панические атаки. Я наблюдаю это у женщин, особенно беременных, и в первую очередь у тех, чьи мужья либо мобилизованы, либо по роду своей профессии часто ездят в командировки в зону СВО.

У мужчин как раз сейчас в основном вопрос на финансовую составляющую. Правильный ли у них подход к бизнесу и правильно ли они его развивают.

Интуитивно они понимают, что сейчас в стране много возможностей для развития новых направлений в промышленности, сельском хозяйстве, но им не хватает знаний, умений, каких-то личностных качеств, чтобы и стране помочь, и самим заработать.

С точки зрения финансов в цифрах им все более-менее понятно. Зачастую мешает именно психологическая составляющая – страх рискнуть.

Вот мы садимся и разбираемся: это все-таки страх или объективные риски.

Прогнозы (от психолога) на 20 лет

Я прогнозирую, что в ближайшие пять-семь лет основные запросы будут такие:

• Невозможность противостоять агрессии.

Общество, нацеленное на потребление, диктует свои стандарты: будь успешным, богатым, трать деньги на удовольствия, живи в кайф.

Несоответствие этим стандартам (у тех, кому они важны, кто привык сравнивать себя с другими) рождают агрессию – внутреннюю или внешнюю.

Внутренняя агрессия – это самокритика и самоедство. Внешняя – это злость на тех, кто успешнее тебя, и на общество в целом.

• Одиночество (изоляция).

Люди все более чувствуют себя одинокими. И не потому, что у них нет семьи. А потому, что в силу большой загруженности по работе у них нет возможности с кем-то близко общаться.

В современном обществе сейчас вообще стало не принято делиться своими проблемами с близкими людьми или друзьями. Уходит эта традиция разговоров по душам.

У нас утрачивается институт семьи, осознание ее ценности. Люди не видят необходимости жить друг с другом под одной крышей. Это не только в России – это в мире в целом.

Многие пары делают кратковременные попытки жить вместе, и все это потом разваливается.

Семья рассматривается как невыгодный проект: ни финансово, ни психологически, ни физически. Многим удобнее гостевой брак или чисто дружеские отношения с элементом секса.

И в ближайшие лет двадцать ситуация не изменится.

Важно стремление к мечте. Главное – верить и не сдаваться. И когда эта мечта сбывается, женщина счастлива.

Семья – это не единственное, где женщина может и должна себя реализовать. Есть еще любимая профессия.

Подготовила Дарья Бендарская.

Подписывайтесь на телеграм Кублога.