Борьба с рейдерами: новые попытки

Александр, что предлагается принципиально нового?

Данный проект федерального закона предполагает существенное изменение нынешней расстановки сил между агрессором и защитниками компании, подвергшейся нападению. Так дела по спорам акционеров должны рассматриваться по месту нахождения компании-цели. Также только по месту нахождения компании-цели суд будет принимать обеспечительные меры. Планируется введение административной ответственности за нарушение порядка уведомления акционеров, учредителей о корпоративном споре. К специальной компетенции арбитражного суда будут относиться споры с директором, членами совета директоров, которые на данный момент рассматриваются в суде общей юрисдикции.

Сможет ли перенос подсудности корпоративных споров по месту нахождения компании-цели помочь защитить добросовестные компании?

Думается, что данная мера не окажет существенного изменения в способах раздела рынка с помощью корпоративных захватов. Ведь для борьбы с так называемыми рейдерами надо идти не от способов, которыми они пользуются, а от причин, по которым применяются определенные способы.

Зачем рейдеры переносили всеми возможными способами подсудность в далекие регионы и принимали решение там? Причины этому две. Первая, рейдер страховал себя от участия оппонента в судебном процессе, ведь его никто об иске и не извещал. А если суд и извещал, не каждая компания могла себе позволить длительные командировки по всей стране. Вторая причина заключалась в том, что плата за содействие судьи в далеких регионах существенно дешевле, чем в центре. Причем чем дальше, тем дешевле.

Что теперь изменится? Исчезнут конфликты? Нет. Просто теперь вынести заведомо несправедливое решение станет дороже. Вопрос только в размере взятки. Глупо полагать, что чиновники берут взятки только в конкретном регионе. Просто где-то стоимость дешевле, а где-то дороже. Здесь можно возразить, что в мегаполисах, в Москве и в Петербурге, за такими «отмороженными» решениями следят. Но и это рейдеру не помеха. Ведь оппонент в судебное заседание по-прежнему не придет, так как его не известят. Или придет его «представитель», предъявив суду все необходимые документы. А доказательственная база у рейдера будет полностью готова. Он, не придумывая затейливых схем, ее просто напечатает. И никто это оспорит. Суд будет «заряжен» и документы у него сомнений не вызовут. И решение будет вынесено, несмотря на все меры.

Единственное, кому может помочь такая норма, - это крупным компаниям, следящим за информационном полем вокруг себя, в том числе, и за судебными процессами. Особенно, если это компании не из мегаполисов. К примеру, градообразующее предприятие какой-либо области. У него шансов узнать о судебном процессе с своим участием, даже, несмотря на не извещение, намного больше, так как здесь играет роль «крупность» предприятия и «сарафанное радио».

Еще нельзя забывать и об исключительной подсудности. Так если предметом спора является недвижимость, то спор должен проходить по месту нахождения этой недвижимости. Если и эти споры будут переносить, то это только прибавит рейдерам отличных возможностей для маневра.

Кроме того, многие компании зарегистрированы в одном месте, а осуществляют свою деятельность совершенно в другом. К примеру, фирму регистрируют в мегаполисе (так престижней), заводят на нее активы. А сами работают где-нибудь в Хабаровском или Краснодарском крае. Им эта норма точно не в помощь.

Также в зависимости от стратегии атаки, целью агрессора не всегда является прямое нападение на компанию-цель. Спор ведь может быть и с клиентом, и с конкурентом, и  с филиалом, а играть их могут подставные компании агрессора. Да мало ли еще с кем? Ведь когда агрессор судится с клиентом компании-цели по ее месту нахождения, сама компания-цель тут не причем. А в то же время атака идет именно на нее. А вот какая роль этому спору отводится, ей и не видно. Просто в другом регионе может проходить подготовительный этап.

Такая же ситуация складывается и с принятием обеспечительных мер по месту нахождения компании-цели.

Какие последствия повлечет введение административной ответственности за нарушение порядка уведомления акционеров, учредителей о корпоративном споре?

Это нововведение не должно отразиться на стратегиях атаки и защиты. Суть его в том, что акционеры (участники) обществ имеют право знать о наличие в обществе корпоративного спора. И общества будет обязано им об этом сообщать. Направлена норма на стабилизацию положения дел в обществе. А эффект может вызвать совсем обратный. Распространение информации о том, что на предприятии начался корпоративных конфликт, может вызвать панику среди акционеров, которые и так уже «закошмарены» новостными лентами и прессой. И вместо того, чтобы борьбы с агрессором, все побегут спасаться и продавать свои акции (доли). Поэтому руководство в большинстве случаев будет пытаться такую информацию придержать до последнего момента.

А что касается самой ответственности, то не сильно она должна напугать общества. Во-первых, далеко не все стратегии получения контроля над обществом можно назвать корпоративным спором. Так что в любом случае не обо всех конфликтах руководство будет обязано докладывать. А, во-вторых, способов уведомить так, чтобы никто ничего не узнал, остается по-прежнему предостаточно. Так что при необходимости все нужные бумаги окажутся у руководства на руках. Это просто дело техники. 

Что даст в борьбе с рейдерами отнесение споров с директором, членами совета директоров к специальной компетенции арбитражного суда?

Расчет законодателя в данном случае прост. Агрессор подает на руководство иск в суд общей юрисдикции. В этом процессе суд общей юрисдикции накладывает обеспечительные меры, которые приводят к убыткам общества. Рассмотрение же таких споров в арбитражных судах сведет преимущества агрессора на нет.

Логика в таких рассуждениях, безусловно, есть, но не все так просто. Представим себе бывшего генерального директора, который уже давно, как ушел на пенсию. Вдруг подают к нему иск. Иск рассматривается в арбитражном суде. Пенсионер уже давно не директор. Он является обычным физическим лицом и не более. В арбитражном суде такого еще не было, чтобы физическое лицо могло бы являться хоть кем-то, кроме третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований. В этом же споре, физическое лицо явно будет либо истом, либо ответчиком. Если законодатель даст возможность затащить физиков в арбитражный суд, то это подарит агрессорам больше лазеек, чем любая другая норма. Не зря же дела в суде общей юрисдикции могут длиться годами.

Не приведет ли принятие поправок к появлению новых лазеек?

Любые поправки всегда дают новые лазейки. Ведь стратегии защиты компании-цели включают в себя практически все средства, которые использует агрессор. Значит, у компании-цели отбирают их и так скромные по сравнению с агрессором возможности.

А уж за новыми схемами дело не станет. И что означает схема, лазейка? Есть закон. Закон наделяет нас правами и возлагает на нас обязанности. Рейдер просто пользуется данными ему права и требует исполнение возложенных на других обязанностей. При этом он может даже и не выходить за рамки права, не давать взятки и не делать ничего незаконного. Но его действия будут направлены на установление контроля над предприятием. И к такому результату обязательно приведут. Это лазейка? Нет, это просто право. Агрессор нападает? Нет, он просто защищает свои законные интересы. И разделить эти понятия очень сложно, где заканчивается защита нарушенных прав и начинается злоупотребление правом. Кстати, дела по злоупотреблению правами в арбитражном практике большая редкость. И никаких значимых последствий злоупотребляющая сторона не несла.

Поправки направлены на борьбу с рейдерами. Но как отличить рейдера от инвестора?

Отличить же рейдера от инвестора нельзя в принципе. Рейдер – это то же инвестор, конечно, с долей условности, потому что так бывает не всегда, готовый для достижения цели на определенные действия сомнительного характера. Значимым критерием в отличии инвестора от рейдера послужит его деловая репутация, которая быстро обнаружит склонность потенциального партнера к различным квазиправовым методам и схемам.

Также инвестор отличается желанием вложить деньги, а рейдер – нежеланием их вкладывать. Но, в общем, грань достаточно узкая. Известно, что большинство крупных и уже солидных инвестиционных компаний начинали с корпоративных захватов, зачастую криминальных, и именно таким способом сколотили первоначальный капитал. А уже потом отошли от криминальных способов ведения бизнеса и стали уважаемыми фирмами. Но иногда у таких инвесторов проявляется старый хищный оскал. И на вопрос относительно ведения бизнеса в рамках деловой этики вам ответят: «На то и щука в реке, чтобы карась не дремал».

Каковы перспективы рейдерства в России?

Надо признать, что рейдерство безвозвратно уходит в прошлое. Постепенно, но неумолимо. Предприниматели учатся на своих ошибках достаточно успешно, хоть и медленно. Также правоохранительные органы наконец-то научились в условиях рыночных отношений применять некоторые из уголовных составов. Так что теперь дела рейдеров все же появляются в суде.

Да и сами объекты уже заканчиваются. На всех их просто не хватает. Вместе с уменьшением числа приемлемых объектов, увеличивается количество денег, которые инвесторы готовы вкладывать в недвижимость.

Кроме того, предприниматели пытаются предпринять превентивные меры защиты, что, безусловно, сильно влияет на себестоимость захвата. Получается, что старый принцип – недвижимость стоит столько, сколько необходимо вложить в ее захват – не работает. Теперь захват стоит намного дороже, плюс есть реальные уголовные риски. И цена самой недвижимости превышает стоимость захвата уже не в сотни раз, как было еще пять лет назад.

Теперь прежние механизмы уже не работают. И получает все большее распространение дружественные слияния и поглощения, при которых иногда тоже оказывается на продавца давление, но более мягко, так сказать, в качестве совета и в рамках убеждения.

Само же рейдерство сильно видоизменит форму. Оно уйдет почти все под административный ресурс, и исчезнут дела по скупке акций, банкротствам, исполнительным производствам. Однако до конца оно не исчезнет, ведь у новых собственников предприятия тоже можно отобрать, а брать без спроса рейдеры уже очень хорошо научились. И надо понимать, что тысячи юристов, которые были задействованы в войнах бизнеса, найдут, где и как применить свои навыки. А пока недружественные поглощения все-таки распространенное явление современного бизнеса. И тенденция резкого спада поглощений, особенно вдалеке от столицы, будет явственно видна только через три-четыре года.    

Что же еще пытается предпринять государство в борьбе с недружественными поглощениями?

Чтобы отучить инвесторов воровать государство стало активно применять уголовный кодекс. А следователей даже научили собирать материалы дела таким образом, чтобы оно не разваливалось бы на первом же судебном заседании, высмеянное судьей. Это уже шаг вперед.

Также были созданы комиссии, коллегии и объединения различных коммерческих структур, которые работают под шапкой государства в плотном сотрудничестве с госструктурами. Своим оперативным вмешательством они должны предотвращать недружественные поглощения. Ярким примером здесь являются ТПП, которые, отчасти, взяли эту функцию на себя.

Еще сами правоохранительные органы стали создавать специальные межведомственные комиссии для борьбы с рейдерами. Причем такие комиссии создаются не только на уровне города, но и на уровне префектур. По их «горячим линиям» любое предприятие может обратиться за помощью. И получить бесплатную консультацию, а также содействие правоохранительных органов, в случае нарушения рейдерами законов РФ.

Иногда значимость предприятия слишком высока для города. Тогда возможны и другие пути вмешательства чиновников в ситуацию. Так, к примеру, Москва приобрела более 50 % акций одного стратегически важного предприятия, когда в отношении него начался захват. Причем совершенно официальным образом было заявлено, что данные меры предприняты для защиты от недружественного поглощения.

Насколько действенна борьба с поглощениями на данном этапе?

Надо понимать, что государство – не бандиты. И оно должно действовать в рамках закона и по закону. Поэтому в смысле оперативности оно заведомо проигрывает лицам, не соблюдающим никаких норм: ни моральных, ни правовых. Да и само прямое вмешательство государства в сферу поглощений представляется сомнительным. Есть госорганы, следящие за порядком. И это их работа независимо от того, рейдеры это или же нет.

Нет необходимости в специальных государственных мерах против рейдерства. Однако это не отменяет законодательную работу. Она нужна. Но опять же не как мера борьбы с мошенниками, а как нормальная работа государства по урегулированию общественных отношений. Если есть в праве пробел, его надо закрывать. И не под видом борьбы с рейдерами, а потому что раньше государство допустило ошибку, оставив этот аспект без внимания. И оно просто обязано исправить свои собственные ошибки, которые к тому же наносят большой урон экономике.

            Но все же столь активная борьба с поглощениями дает ощутимые результаты. Чиновники стали внимательнее. Предприниматели осторожнее. А юристы – разборчивее в работодателях. Благодаря пристальному вниманию государства к этому вопросы многие виды мошеннических действий уже больше никогда не нанесут ущерб бизнесу.