Новый закон о госслужбе до сих пор не работает

Александр Беккер

Ключевые положения закона о государственной гражданской службе, вступившего в силу год назад, до сих пор не работают. Президент не создал федеральный орган по управлению госслужбой, нет и комиссий по урегулированию конфликта интересов, которые должны следить за беспристрастностью чиновников. А госслужащим не обязательно сдавать в траст ценные бумаги и акции, потому что доверять их пока некому — специальная управляющая компания тоже не создана.

Закон о госслужбе действует с 1 февраля 2005 г. Чтобы повысить эффективность госуправления, он вводит конкурсные процедуры приема на госслужбу, прозрачные правила продвижения по карьерной лестнице и механизмы оплаты труда, стимулирующие чиновников работать лучше. Координировать все “бюрократические” вопросы должен специальный федеральный орган по управлению госслужбой. А чтобы служащие не ставили личные интересы выше общественных, в каждом министерстве и ведомстве требовалось организовать комиссию по урегулированию конфликтов интересов. Под такими конфликтами закон подразумевает ситуации, в которых чиновник своими служебными решениями извлекает выгоду для себя, родственников, иных граждан и организаций. “У нас чиновники сплошь и рядом оказывают протекцию банкам и компаниям, где работают их дети, жены и друзья”, — поясняет президент фонда “Индем” Георгий Сатаров.

Однако ни орган по управлению госслужбой, ни комиссии по конфликту интересов до сих пор не созданы — хотя проект указа президента о комиссиях примерно три месяца назад внесен на Старую площадь, констатирует эксперт Центра стратегических разработок (ЦСР) Владимир Южаков. По данным ЦСР, в развитие закона не принято больше 30 нормативных актов. Не создана, например, управляющая компания, куда чиновники, пришедшие на госслужбу из бизнеса, обязаны передавать пакеты акций. По словам Южакова, небеспристрастные действия госслужащих нарушают здоровую конкуренцию на рынке и бьют по экономике не меньше, чем коррупция. “Конфликт интересов в регионах — это массовое явление, — утверждает президент объединения малого бизнеса "Опора" Сергей Борисов. — Очень высока степень aффилированности чиновников при решении земельных и имущественных вопросов”.

Некоторые чиновники утверждают, что никогда не попадали в ситуацию конфликта интересов. Например, замдиректора Росэнерго Владимир Кузнецов до прихода в правительство и агентство курировал инвестпроекты в частной компании, но утверждает, что ни одно из его нынешних решений с ее бизнесом не пересекалось. Не попадал, по собственному утверждению, в щекотливую ситуацию и начальник управления Росимущества Иван Аксенов, тоже пришедший на службу из бизнеса. Без тени сомнений говорит он и об объективности своих коллег. А вот заместитель руководителя Федеральной антимонопольной службы Андрей Кашеваров оказался в ситуации конфликта интересов, когда на Росбанк, в котором работает его жена, потребовалось наложить штраф. “Я написал письмо [руководителю ФАС] Игорю Артемьеву, и решение передали другому заместителю”, — рассказал он. По словам Кашеварова, один из его коллег по службе взял самоотвод от участия в работе комиссии, разбиравшей конфликт с компанией “Автомир”, в которой трудится его супруга.

Такое поведение Южаков приветствует, но считает, что с утверждением положения о комиссиях по конфликту интересов тянуть не стоит. В состав комиссии должны входить чиновники ведомства, в котором она образована, представители госоргана по управлению госслужбой и независимые эксперты. Прообраз таких комиссий в виде экспертных советов “Опора” уже создала в Минэкономразвития и ФАС, указывает Борисов.

Эксперт проекта Tacis Павел Кудюкин полагает, что создание федерального органа по управлению госслужбой “существенно ослабит полномочия и влияние управления президента по вопросам госслужбы” — поэтому соответствующий указ до сих пор и не подписан, как и указ о комиссиях по конфликту интересов. Но чиновник из администрации президента отрицает эту версию. “Проект [о комиссиях] просто дорабатывается и сейчас находится в государственно-правовом управлении”, — говорит он.