Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе председательствующего - судьи Иванова Г.П., судей Боровикова В.П., Ермолаевой Т.А.,
с участием осужденной Ивановой Е.Г., адвоката Хоревой М.Ю., прокурора Шохина Д.Э. при секретаре Малаховой Е.И. рассмотрела в открытом судебном заседании апелляционные жалобы осужденной Ивановой Е.Г., адвоката Никулиной О.П. на приговор Кемеровского областного суда от 29 марта 2019 года, согласно которому
ИВАНОВА Евгения Геннадьевна, <...> несудимая,
осуждена по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК РФ к 12 годам лишения свободы в исправительной колонии общего режима.
Ивановой Е.Г. назначены принудительные меры медицинского характера в виде принудительного наблюдения и лечения у врача-психиатра в амбулаторных условиях по месту отбывания наказания.
Приговором разрешен вопрос о процессуальных издержках и определена судьба вещественных доказательств.
Заслушав доклад судьи Боровикова В.П., объяснения осужденной Ивановой Е.Г., адвоката Хоревой М.Ю., поддержавших доводы апелляционных жалоб, выступление прокурора Шохина Д.Э., полагавшего приговор оставить без изменения, Судебная коллегия
установила:
согласно приговору Иванова Е.Г. осуждена за убийство малолетней дочери И. 2016 года рождения, совершенное на почве личной неприязни к потерпевшей.
Преступление совершено 25 января 2018 года в г. Кемерово при указанных в приговоре обстоятельствах.
В апелляционной жалобе адвокат Никулина О.П. ставит вопрос об отмене обвинительного приговора в отношении Ивановой Е.Г. и о постановлении оправдательного приговора, указав при этом на несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела.
Приводя показания свидетелей Т., Ч. Г. С. и М. защитник обращает внимание на то, что И. была ухоженным ребенком, Иванова Е.Г. надлежащим образом осуществляла уход за ребенком, не было оснований для отобрания у Ивановой Е.Г. ребенка.
Вместе с тем адвокат Никулина О.П. ссылается на показания Ивановой Е.Г., отрицавшей вину в содеянном. Из пояснений ее подзащитной следует, что последняя вместе с Ч. и Л. употребляла наркотические средства. Затем ей стало плохо, у нее болело все тело, были галлюцинации, она теряла сознание, пришла в себя от стука в дверь.
Включив свет, она увидела сверток на полу в кухне. Иванова Е.Г. полагает, что убийство ее дочери могли совершить Ч. и Л. по той причине, что она хотела обратиться в полицию с заявлением о распространении ими наркотических средств.
Данные обстоятельства, по мнению защитника, подтверждаются исследованными в судебном заседании показаниями свидетеля Т. которая пояснила, что 26 января 2018 года от Ивановой Е.Г. пришло смс-сообщение, из которого следовало, что ее подставили О. и Л., ей никто не поверит, она не делала этого.
Показания Ивановой Е.Г. частично подтверждаются пояснениями свидетелей Ч. и Л. которые также утверждали, что у Ивановой Е.Г. была повреждена левая рука, а поэтому Иванова Е.Г. не могла совершать активные действия поврежденной рукой.
Кроме того, данные свидетели указали, что после поставки 25 января 2018 года Ч. Ивановой Е.Г. наркотических средств последняя стала неадекватной, лежала на диване, Ивановой Е.Г. выворачивало руки.
Адвокат Никулина О.П. полагает, что в приговоре в обоснование доказанности вины Ивановой Е.Г. суд неправомерно сослался на показания Ивановой Е.Г., данные в ходе предварительного следствия, так как ее прежние показания не согласуются с материалами уголовного дела.
Пояснения Ивановой Е.Г. о том, что она схватила пакет желтого цвета, набросила его на голову дочери, скрутила ручки пакета (в виде так называемой "майки") в жгут, обмотала ручки вокруг шеи, в результате чего передавила шею, противоречат выводам судебно-медицинской экспертизы, согласно которым на шее трупа не было обнаружено следов асфиксии.
Согласно протоколу осмотра места происшествия на голове ребенка был полимерный пакет серого цвета и полимерный пакет желтого цвета.
Также из материалов уголовного дела усматривается, что труп ребенка был завернут в клеенку, пододеяльник красно-белого цвета с рисунком в виде ромашек и полимерный дождевик от коляски, что не согласуется с пояснениями Ивановой Е.Г. о том, что она схватила с дивана плед темно-серого цвета, на него положила пододеяльник белого цвета с оранжевыми полосками, куда поместила труп ребенка.
Автор апелляционной жалобы указывает на неустановление орудия преступления.
На аналогичные доводы ссылается осужденная Иванова Е.Г. в своей апелляционной жалобе и дополнениях к ней. Она просит отменить приговор и направить дело на новое судебное разбирательство. При этом осужденная анализирует приведенные в приговоре доказательства и делает собственные выводы о недоказанности ее вины в убийстве дочери. Она полагает, что не подтверждается доказательствами вывод суда о применении насилия в отношении потерпевшей при указанных в приговоре обстоятельствах. По мнению осужденной Ивановой Е.Г., суд неправомерно сослался на ее показания, данные в ходе предварительного следствия, так как они были получены в результате оказанного на нее воздействия со стороны сотрудников полиции и следственного комитета.
Кроме того, осужденная указывает на то, что суд оставил без внимания ее доводы о причастности к убийству потерпевшей Ч. и Л.
В возражениях на апелляционные жалобы государственный обвинитель Ковязина Ю.Н. приводит суждения относительно несостоятельности позиции их авторов.
Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы апелляционных жалоб, а также возражения на них, Судебная коллегия считает необходимым приговор оставить без изменения, апелляционные жалобы - без удовлетворения.
Оснований, указанных в ст. 389.15 УПК РФ, влекущих отмену либо изменение приговора, не усматривается.
Выводы суда, изложенные в приговоре, соответствуют фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции, и подтверждаются исследованными в суде и приведенными в приговоре доказательствами.
В соответствии с ч. 1 ст. 88 УПК РФ суд оценил каждое доказательство с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, собранные доказательства в совокупности - достаточности для постановления оспариваемого обвинительного приговора.
Суждения, изложенные в апелляционных жалобах, были предметом исследования в суде первой инстанции с вынесением соответствующих решений, сомневаться в правильности которых Судебная коллегия не находит оснований.
В судебном заседании суда первой инстанции Иванова Е.Г. признала, что 24 января 2018 года она внутривенно употребила наркотики, после чего стала задыхаться, не могла пошевелиться, у нее появились головокружение, тошнота, слуховые галлюцинации.
Наркотики приобрел Ч. на полученные ею деньги из детского пособия. Перед употреблением наркотиков к ней приходили специалисты из органа опеки и попечительства.
Ранее она помещала свою малолетнюю дочь А., <...> 2016 года рождения, в приют. В конце августа 2017 года она перевезла свою дочь в квартиру, в которой она проживала. С 12 января по 25 января 2018 года у нее в квартире проживал Ч. с которым ее познакомила Л.
На следующий день, 25 января 2018 года, она предъявила Ч. и Л. претензии относительно их поведения, связанного с приобретением ими наркотиков на детское пособие.
Несмотря на плохое самочувствие от ранее употребленного наркотического средства, они втроем вновь употребили оставшуюся часть наркотиков, после чего она потеряла сознание.
В себя она пришла 26 января 2018 года в 18 часов от стука в дверь.
Однако она не открыла дверь, так как опасалась, что прибывшая инспектор ПДН М. заберет ее ребенка. Вернувшись на кухню, она обнаружила сверток на полу и, не разворачивая его, поняла, что в нем находится ее ребенок. О случившемся она сообщила Т. Затем прибыли сотрудники полиции, с помощью которых она открыла входную дверь изнутри. От хозяйки квартиры, в которой она проживала, получила один комплект ключей от входной двери.
Из приведенных выше показаний осужденной в суде первой инстанции следует, что Иванова Е.Г. не занималась воспитанием собственной дочери, употребляла наркотики, от которых ей было плохо, у нее были галлюцинации. Она опасалась, что ребенка вновь вернут в приют.
При решении вопроса о виновности Ивановой Е.Г. в убийстве дочери нельзя оставлять без внимания и то обстоятельство, что на момент обнаружения трупа квартира была закрыта, кроме нее, в ней никого не было.
Изложенные выше обстоятельства являются, в том числе, свидетельством достоверности показаний Ивановой Е.Г., данных в ходе предварительного следствия, где она признавала вину и давала последовательные пояснения об обстоятельствах совершенного ею убийства дочери.
Она достаточно подробно рассказала о своем отношении к дочери и желании прервать беременность до рождения дочери. Иванова Е.Г. признала, что ввиду тяжелых жизненных обстоятельств ей пришлось поместить ребенка в приют. На протяжении длительного времени она употребляла наркотики.
В конце августа 2017 года она забрала дочь из приюта.
Инспектор ПДН из органа опеки проверил ее жилищно-бытовые условия. С 12 января 2018 года она стала употреблять наркотики вместе с О. и А.
23 января 2018 года она употребила внутривенно наркотик, который по своему составу отличался от наркотика, который она употребляла ранее. Другой наркотик приобрел А. на полученное ею детское пособие.
При этом она описала свое физическое и психологическое состояние.
Первоначальные показания Ивановой Е.Г. в приведенной выше части не противоречат ее показаниям в судебном заседании суда первой инстанции.
В ходе предварительного следствия Иванова Е.Г. также сообщила о том, что 25 января 2018 года по ее требованию О. и А. ушли из квартиры, в которой она проживала совместно с дочерью. После этого она заснула. Потом, когда она проснулась, в дверном проеме кухни увидела "куклу-убийцу" со стеклянными глазами, от которой исходил жуткий, внутриутробный смех. Она полагала, что это сон, а поэтому она встала на колени перед "куклой-убийцей" и решила убить ее.
Далее Иванова Е.Г. рассказала о совершенных в отношении "куклы" действиях, после которых она снова заснула.
Она также указала, что когда проснулась, увидела на полу мертвую дочь с пакетом на голове.
Труп дочери она замотала в пододеяльник и плед в виде "кокона". Материя пропиталась кровью, а поэтому "кокон" с трупом она завернула в дождевик от коляски, чтобы все это поместить в коляску, которую она намеревалась оставить на дороге, а сама решила скрыться.
Затем она уснула. Через некоторое время в дверь постучала инспектор ПДН М. однако она ей не открыла дверь, опасаясь заключения ее под стражу. После этого она сообщила О. о том, что она "натворила дел". Е. она также сообщила, что ее дочь мертва.
Суд первой инстанции правильно пришел к выводу, что показания Ивановой Е.Г., данные в ходе предварительного следствия, следует отнести к допустимым доказательствам ввиду несостоятельности позиции Ивановой Е.Г. о применении в отношении ее недозволенных методов ведения предварительного следствия.
Судом были приняты эффективные меры для исследования заявления Ивановой Е.Г. о применении в отношении ее физического и психологического воздействия в ходе предварительного следствия, что не нашло своего подтверждения.
Решение суда по данному вопросу является обоснованным, мотивированным.
При проведении следственных действий с участием Ивановой Е.Г. присутствовал защитник, они вместе знакомились с протоколами следственных действий и удостоверили своими подписями правильность изложенной в них информации, замечаний и дополнений не поступило.
При этом были соблюдены нормы уголовно-процессуального закона, регламентирующие производство данных следственных действий.
Показания Ивановой Е.Г. в ходе предварительного следствия об обстоятельствах совершенного ею убийства дочери являются достоверными, они согласуются с другими приведенными в приговоре доказательствами.
Свидетели Б. и П. подтвердили, что они выезжали на место происшествия, Иванова Е.Г. ничего вразумительного не поясняла.
П. также сообщил, что Иванова Е.Г. сама открыла входную дверь квартиры и указала на сверток с телом убитой дочери.
Свидетели Л. и Ч. рассказали о своих взаимоотношениях с Ивановой Е.Г., о физическом и психологическом состоянии последней, а также о том, как Иванова Е.Г. относилась к своей дочери.
Они же подтвердили, что 25 января 2018 года они покинули квартиру Ивановой Е.Г.
Дверь в квартиру Ивановой Е.Г. изнутри закрывалась на засов, а со стороны лестничной площадки - на ключ, который был в единственном экземпляре и находился у Ивановой Е.Г. Дверь при закрывании изнутри необходимо было притянуть к себе, а при закрывании снаружи - прижать.
Приведенные выше пояснения свидетелей опровергают предположение Ивановой Е.Г. о причастности Л. и Ч. к убийству ребенка и подтверждают показания Ивановой Е.Г. о нахождении ее совместно с ребенком в квартире, в которой не было иных лиц в момент убийства. Дверь в квартиру была заперта изнутри, а поэтому никто не мог проникнуть в квартиру без ведома и помощи самой Ивановой Е.Г.
В судебном заседании суда апелляционной инстанции осужденная заявила, что когда она проснулась и увидела труп ребенка, она закрыла входную дверь изнутри на засов.
При этом она не отрицает, что были проблемы при закрытии и открытии входной двери, так как ее следовало прижать. В подтверждение последнего обстоятельства она указала на то, что прибывшие к месту совершения преступления сотрудники полиции оказали ей помощь при открытии входной двери.
Сотрудники полиции надавили на дверь снаружи, а поэтому она смогла вытащить засов.
В то же время осужденная пояснила, что она, увидев труп ребенка, смогла без посторонней помощи закрыть входную дверь на засов, так как она использовала шарф, накинутый на плечи, в качестве рычага, с помощью которого она смогла прижать дверь.
Судебная коллегия считает изложенную выше версию осужденной несостоятельной.
В судебном заседании суда первой инстанции Иванова Е.Г. подтвердила, что она пришла в себя 26 января 2018 года в 18 часов от стука в дверь. Однако она не открыла прибывшей к ее квартире инспектору ПДН М. входную дверь, сообщив последней, что они спят. Потом она вернулась на кухню, где обнаружила на полу сверток. Не разворачивая сверток, она поняла, что там находится ее ребенок.
Свидетель М. также подтвердила, что она, являясь инспектором по делам несовершеннолетних (ПДН) отдела полиции "Южный" УМВД РФ по г. Кемерово, 26 января 2018 года прибыла для проверки по месту жительства Ивановой Е.Г., однако дверь ей не открыли. Женщина через дверь пояснила, что она и дочь спят. Через несколько часов она вместе со следственно-оперативной группой прибыла к месту жительства Ивановой Е.Г., которая открыла засов на двери изнутри. Иванова Е.Г. ничего вразумительного сказать не могла, произносила несвязанные слова, говорила о своей виновности. Показания данного свидетеля согласуются с пояснениями Ивановой Е.Г. в ходе предварительного следствия о том, что когда приходила инспектор ПДН, она не открыла ей дверь.
При таких обстоятельствах Судебная коллегия считает достоверно установленным факт, что в момент убийства в квартире осужденной, кроме нее самой и ее дочери, других лиц не было. Входная дверь была закрыта на засов изнутри, а поэтому посторонние не могли проникнуть в квартиру.
У свидетелей Л. и Ч. не было мотива для убийства дочери Ивановой Е.Г., а также оснований для того, чтобы заматывать в различные вещи труп ребенка.
Последнее обстоятельство свидетельствует о достоверности показаний Ивановой Е.Г. об убийстве ею собственной дочери. Она опасалась наказания за содеянное, а поэтому предприняла определенные меры к сокрытию трупа.
Суждения авторов апелляционных жалоб о несоответствии показаний Ивановой Е.Г. относительно количества и цвета полимерных пакетов, которые были надеты на голову ребенка, характера нанесенных дочери ударов и предметов, с помощью которых нанесены повреждения, остальным материалам уголовного дела, в частности, протоколу осмотра места происшествия и выводам различных судебных экспертиз, не могут ставить под сомнение вывод суда первой инстанции о доказанности вины Ивановой Е.Г. в убийстве дочери.
При оценке изложенных выше обстоятельств необходимо учитывать физическое и психологическое состояние Ивановой Е.Г., связанное с употреблением наркотических средств.
Согласно выводам комиссионной стационарной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы в момент инкриминируемого деяния у Ивановой Е.Г. не было признаков какого-либо временного психического расстройства, ее действия носили целенаправленный характер и не содержали объективных клинически достоверных признаков бреда, галлюцинаций и расстроенного сознания. Ссылка на запамятование обстоятельств преступления не противоречит наличию у нее тогда наркотического опьянения синтетическими психостимуляторами, в структуру которого могут входить описывавшиеся ею переживания в состоянии одурманивания наркотиками (видела в дочери "куклу-убийцу" и т.п.). По своему психическому состоянию ко времени производства по уголовному делу и в настоящее время она могла и может осознавать фактический характер своих действий и руководить ими, способна правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать показания, участвовать в судебном разбирательстве, защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве.
В момент инкриминируемого ей деяния Иванова Е.Г. находилась в состоянии наркотического опьянения. Особенности психического состояния Ивановой Е.Г. (с учетом наркотического опьянения) ограничивали ее возможность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими в момент инкриминируемого ей деяния, так как наряду с пониманием противоправности совершаемых в отношении потерпевшей действий, у нее был снижен эмоционально-волевой самоконтроль и прогностические возможности. Ее индивидуально-психологические особенности нашли свое отражение в ее поведении в момент совершения преступления и несколько ограничивали ее возможности волевой саморегуляции поведения, снижали прогностические функции, а также сужали возможности выбора иной стратегии поведения, соотнесения своих действий с социальными нормами.
Виновность Ивановой Е.Г. в убийстве дочери подтверждается и иными приведенными в приговоре доказательствами, которым суд первой инстанции дал правильную оценку.
Из пояснений свидетеля Т. и изъятых у нее скриншотов переписки в мессенджере "Телеграм" между данным свидетелем и Ивановой Е.Г. усматривается, что в квартире, кроме самой Ивановой Е.Г. и мертвой дочери, других лиц не было.
При решении вопроса о достоверности показаний Ивановой Е.Г., данных на различных этапах уголовного процесса, следует учитывать также пояснения свидетеля Л. о том, что Иванова Е.Г. обладала даром убеждения и манипуляции людьми, последняя часто ее обманывала. Входная дверь квартиры, в которой проживала Иванова Е.Г. совместно с дочерью, закрывалась на один замок и засов. Изнутри Иванова Е.Г. закрывала дверь на засов.
В приговоре суд надлежащим образом оценил показания свидетелей Т., Ч. Г. Ж. и С.
Суд первой инстанции обоснованно, мотивированно отверг суждения Ивановой Е.Г. о недостоверности и противоречивости показаний свидетеля Ч. Несостоятельным является довод осужденной о неспособности ее совершить убийство в связи с наличием повреждений на руке. В ходе проверки показаний на месте Иванова Е.Г. демонстрировала совершенные ею действия, связанные с убийством дочери и с последующим сокрытием следов преступления.
Нельзя согласиться и с доводом апелляционных жалоб о несоответствии показаний Ивановой Е.Г. относительно ее указания на набрасывание полимерного пакета на голову дочери и затягивание ручек пакета на шее дочери выводам судебно-медицинской экспертизы, согласно которым на трупе потерпевшей не были обнаружены признаки асфиксии.
В соответствии с приговором Иванова Е.Г. признана виновной в том, что она, надев на голову дочери полимерный пакет, ручки которого обмотала вокруг шеи и затянула их с целью, чтобы воспрепятствовать поступлению воздуха в легкие потерпевшей. В таком положении осужденная удерживала пакет до тех пор, пока дочь не перестала совершать активные действия. После этого Иванова Е.Г. нанесла кулаком множественные удары в область головы, туловища и нижних конечностей и не менее двух ударов клинком ножа в поясничную область. Смерть потерпевшей наступила в результате того, что осужденная причинила потерпевшей слепую колото-резаную рану в поясничной области справа, проникающую в забрюшинное пространство и в брюшную полость с повреждением межпозвонкового диска между пятым и четвертым поясничными позвонками, полным пересечением правой общей подвздошной вены, что вызвало массивную кровопотерю. На трупе были обнаружены и другие телесные повреждения, которые не находятся в прямой причинной связи со смертью.
Характер, механизм и локализация телесных повреждений свидетельствуют об иной причине наступления смерти, а поэтому нет оснований для того, чтобы вести речь об асфиксии.
Другие суждения Ивановой Е.Г., изложенные в различных дополнениях к апелляционной жалобе, носят произвольный характер.
По делу отсутствуют какие-либо данные, свидетельствующие об использовании осужденной иного ножа при убийстве дочери, отличного от того, на который указала Иванова Е.Г. Этот же нож был обнаружен на месте происшествия. Согласно заключению эксперта нельзя исключить возможность причинения колото-резаных ран на теле потерпевшей клинком ножа с белой рукояткой, обнаруженного на месте происшествия.
Действия осужденной судом правильно квалифицированы по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК РФ.
При назначении наказания судом учтены общие начала назначения наказания, указанные в ст. 60 УК РФ.
Назначенное Ивановой Е.Г. наказание отвечает принципам и целям, предусмотренным ст. ст. 6 и 43 УК РФ.
Приговор соответствует ст. 297 УПК РФ и является законным, обоснованным и справедливым.
Руководствуясь ст. ст. 389.13, 389.20, 389.28 и 389.33 УПК РФ, Судебная коллегия
определила:
приговор Кемеровского областного суда от 29 марта 2019 года в отношении Ивановой Евгении Геннадьевны оставить без изменения, апелляционные жалобы - без удовлетворения.