Товар ищи!

Пострадавшие бизнесмены называют это «схемой Российского фонда федерального имущества», и она до обидного проста, как будто речь идет об изъятии не имущества на многие миллионы долларов, а ворованного транзисторного приемника.

Товар на складе вплоть до последней палетты — это вещественное доказательство, если следователь сочтет его «имуществом, полученным в результате совершения преступления» или «предметами, которые могут служить средствами для установления обстоятельств уголовного дела» (ст. 81, ч. 2 УПК РФ). Достаточно еще одного постановления следователя о его приобщении к делу, подписанного тут же, — и можно вывозить. На практике случается, что фуры и грузчики уже наготове за воротами склада.

Иногда с момента изъятия проходит лишь месяц, а прокурор уже направляет следователю обращение (образец подобного документа есть в распоряжении «Бизнес-журнала»): если следственные действия с предметами контрабанды проведены в полном объеме, то, поскольку издержки по хранению велики и товар морально устаревает, нужно-де принять решение о реализации вещдоков. УПК РФ разрешает это сделать (ст. 82, ч. 2) «в порядке, установленном правительством РФ». Порядок же, согласно постановлению правительства РФ № 620 от 20 августа 2002 года, таков: исключительным правом на реализацию вещдоков наделен РФФИ (сейчас фонд находится в процессе ликвидации, его функции передаются Росимуществу), а команду на реализацию дает фонду орган, принявший решение об их изъятии. Иными словами, достаточно постановления следователя! Затем аккредитованный оценщик РФФИ, используя различные понижающие коэффициенты, оценивает вещдоки в 10% от их реальной стоимости, а поверенная компания по поручению РФФИ продает товар по цене оценки «своим людям», которые в дальнейшем перепродают его на открытом рынке по рыночным ценам. Если «своим людям» позволяется без особых хлопот «заработать» до 90% от реальной стоимости партии, то, наверное, это кому-нибудь нужно? Но система такова, что ни под кого особо не подкопаешься.

Уголовное дело, в рамках которого производилось изъятие, впоследствии благополучно закрывается, а пострадавшему предпринимателю следственные органы возвращают сумму, по которой товар был реализован, то есть 10%. Согласитесь, система располагает к злоупотреблениям и созданию межведомственных коррупционных групп по цепочке: правоохранители — чиновники РФФИ — оценщики и поверенные фирмы РФФИ.

Расцвет схемы пришелся на 2004—2007 годы. Чуть больше года назад с легкой руки Ассоциации предприятий компьютерных и информационных технологий (АПКИТ) к ней приклеилось достаточно точное определение: «товарное рейдерство».

Будировать будем?

На самом высоком уровне проблему признали еще два года назад, когда на заседании кабинета министров 18 мая состоялось весьма примечательное обсуждение. Приведем его здесь по сообщениям информагентств с некоторыми сокращениями.

Греф: «В практику вошел шантаж собственников и менеджеров со стороны госструктур. Виновато в этом несовершенство действующего законодательства, а именно — отсутствие эффективных процедур при реализации конфискованного и арестованного имущества. Нужны абсолютно прозрачные правила. Необходимо убрать оттуда заинтересованность правоохранительных органов».

Фрадков: «Это что, пробельность в законодательстве?»

Греф: «Да, это полная вакханалия. Сотни миллионов и даже миллиарды долларов воруются на наших глазах!»
Фрадков: «Кто у нас будирует этот вопрос?»

Греф: «Я будирую!»

Фрадков: «Какой вам нужен срок, чтобы до конца пробудировать этот вопрос?»

Греф: «Месяц».

«Сводки с фронтов» на тот момент были тревожные: в апреле «взяли» склад «Техносилы», в марте конфисковали крупную партию телефонов Motorola у «Евросети».

В правительстве действительно были проведены многочисленные совещания; кое-что подправили на уровне постановлений, но настоящего заслона схемотехникам-рейдерам поставлено не было.

Со своей стороны подключились и законодатели. В марте 2007 года депутаты Госдумы Плигин, Плескачевский и Панина внесли законопроект № 406329—4, призванный урегулировать процедуры изъятия, хранения, оценки и реализации вещественных доказательств по уголовным делам о преступлениях в сфере экономики. «Еще в Думе прошлого созыва мы проводили совместное заседание четырех комитетов с участием представителей силового блока, — говорит депутат Елена Панина. — И могу сказать, что большого понимания со стороны силовиков не нашли. „Это же касается вещдоков и может нарушить проведение следствия!“ — говорили нам они». Законопроект продвигается со скрипом. «Когда на кону большие деньги — всегда большое сопротивление», — резюмирует депутат.

Словом, вопрос до сих пор «недобудирован», «пробельность» остается. И подтверждение тому — громкое уголовное дело товарных рейдеров, которое следственный комитет при прокуратуре РФ вот-вот передаст в суд. Среди фигурантов — «коммерсант» Роман Чубатов (поверенный РФФИ), бывший тушинский межрайонный прокурор Москвы Борис Нерсесян, бывший прокурор СЗАО Москвы Валерий Самойлов, сотрудники ОБЭП — в общей сложности 16 подозреваемых, которые, по данным следствия, нанесли коммерческим фирмам ущерб в 500 млн рублей. На этом этапе следствие дозирует информацию, распространяемую в СМИ, но беседы «Бизнес-журнала» с пострадавшими предпринимателями позволяют рассмотреть коррупционную схему «на просвет» — чтобы исследовать пресловутую «пробельность».

За товарный интерес

По большому счету, «коммерсант» Чубатов и К° попались исключительно из-за своей «активной позиции»: с помощью сообщников в правоохранительных органах они сами без устали «организовывали» изъятие вещдоков. Если бы поверенный «предприниматель» Чубатов тихо-мирно держал свою синекуру при РФФИ и ждал, пока вещдоки обычным порядком снизойдут к нему для реализации, то до сих пор чинно жил бы в своем доме на Рублевке и на законных основаниях торговал изъятым имуществом.

В материалах следствия есть запись телефонного разговора «наводчика» преступной группы с Чубатовым. «Этой фирме принадлежат восемь ангаров! — с восхищением докладывает он „шефу“. — Здоровые, вот они стоят! Накапливали они. Потому что когда местные ребята туда заходили — они сами офигели!» «Наводчик», кстати, по совместительству являлся оперативником ОБЭП. Дело для оперативника плевое: подобрать склад с «нужным» товаром и определить момент, когда склад максимально заполнен.

«Для этой преступной группы склады, на которых товара было меньше чем на пять миллионов долларов, вообще не представляли интереса», — говорит Сергей Цыбаков, гендиректор компании «Компоненты и системы». Его компания в апреле 2007 года в результате налета рейдеров Чубатова лишилась оргтехники на сумму 210 млн рублей. «Товарные рейдеры не берут китайский ширпотреб, — поясняет Кирилл Кабанов, председатель Национального антикоррупционного комитета (НАК). —  Им нужен ликвидный и финансовоемкий товар». Далеко не полный мартиролог пострадавших от рейдеров компаний за годы действия схемы включает оптовых торговцев и импортеров электроники, бытовой техники, мобильных телефонов, спорттоваров, ювелирных украшений, часов.

Как установило следствие, во время обыска на складе товарные рейдеры подбрасывали фальшивые доказательства причастности компании-жертвы к одному из расследуемых уголовных дел о контрабанде. Эту грязную работу, включая изготовление фальшивок (печати, накладные), похоже, брали на себя «коммерсанты» — люди Чубатова, которые непременно являлись на склад жертвы вместе с правоохранителями — для лучшего контроля над столь ответственным процессом, как переход имущества из рук в руки.

В итоге следователь получал искомые «основания» и подписывал постановление об изъятии товара.

— Принятие решения об изъятии огромных партий уже само по себе, на мой взгляд, свидетельствует о каком-то умысле, заинтересованности следствия, — говорит Алексей Галоганов, вице-президент Федеральной палаты адвокатов РФ. — Дело следствия — строить доказательную базу, а не распоряжаться чужим имуществом.

Действительно, в принимаемых следствием решениях относительно вещдоков зачастую сквозит явная заинтересованность в получении вещей, а не доказательств. «Они у нас даже документов не попросили, — говорит Сергей Цыбаков. — Мы сами настояли на том, чтобы накладные и копии грузовых таможенных деклараций, подтверждающие легальность товара, были приобщены к протоколу».

В другом эпизоде рейдеры в погонах даже не озаботились подбрасыванием фальшивок. Стали изымать спорттовары на складе компании «Спорт Хаус» в подмосковном Королеве — и прихватили у фирмы «Вектор», арендовавшей часть помещения, плазменные телевизоры на сумму 2,5 млн долларов. Фирма даже не фигурировала в постановлении на обыск. «Наш товар тупо взяли заодно, — с неохотой вспоминает Александр Талебин, гендиректор „Вектора“. — И даже не стали рассматривать документы».

Между тем статья 82-я, п. 2 УПК РФ предлагает следователю помимо изъятия и другие — щадящие для предпринимателя — варианты действия по отношению к вещдокам: опечатать и хранить прямо на месте или даже вернуть владельцу, «если это возможно без ущерба для доказывания». Но практика показывает, что следователю чаще всего гораздо «интереснее» устраивать всю эту катавасию с вывозом склада подчистую (иногда она денно и нощно продолжается пятеро суток).

— Есть четкое распределение финансовых потоков между участниками схемы, — полагает Кирилл Кабанов, председатель НАК.

— 30% идет правоохранительному блоку, 30% — «коммерсантам», которые организуют оценку и все остальное, 30% — чиновникам РФФИ, а 10% — это так называемые «затраты». В качестве таковых цинично рассматривались средства, которые в дальнейшем направляются в доход государства или возвращаются собственнику товара — в зависимости от того, какое решение примет суд.

Весьма симптоматично, что группа Чубатова не особенно заботилась о соблюдении формальностей, и без того максимально удобных для «экспроприаторов». Значительная часть товара сразу же вывозилась с эскортом из обэповцев не по адресу, указанному в протоколе изъятия, то есть не на склад уполномоченного хранителя РФФИ фирмы «Экон+», которой и руководил Роман Чубатов, а на склады других компаний. Сергей Цыбаков из «Компонентов и систем» убедился в этом, отправив своих сотрудников незаметно проследить, куда следуют фуры. «Товар изначально вывозился для реализации, — убежден он. — Его просто отвезли „покупателю“, и все!» Более того, уже через неделю сотрудники «Компонентов и систем», совершив контрольную закупку и сверив серийные номера, доподлинно установили, что изъятые ноутбуки поступили в продажу. То есть это произошло задолго до того, как следственные органы официально передали вещдоки на реализацию!

Эти факты говорят о многом. Во-первых, о том, как безобразно изъятое имущество «приходуется». И дело не только в конкретном казусе Чубатова. Антон Гуськов, директор по связям с общественностью РАТЭК, говорит и о других случаях, когда в процессе вывоза товара со склада до 30% изъятого «терялось»: машины просто уходили в неизвестном направлении. Во-вторых, о том, насколько у поверенного РФФИ Романа Чубатова все было «схвачено»: отчего-то он был железобетонно уверен, что именно его «Экон+», полномочно хранящий вещдоки, в дальнейшем непременно получит поручение от РФФИ организовать их реализацию. Так зачем ждать, если можно продавать с колес?

«Пробельности» кромешные

Упомянутый законопроект, который уже больше года не может добраться в Госдуме до первого чтения, призван заткнуть три лазейки для товарных рейдеров.

УПК РФ сейчас весьма лаконично описывает процедуру работы следователя с изымаемыми ценностями: «предметы осматриваются, признаются вещественными доказательствами и приобщаются к уголовному делу». Депутаты предлагают дополнить этот пассаж словами «подробно описываются в протоколе осмотра». «Столько-то палетт», «столько-то единиц бытовой техники» — такое можно встретить сейчас в некоторых протоколах изъятия, копии которых остаются на руках у предпринимателей после «зачистки» склада от товара правоохранителями. Сергей Цыбаков («Компоненты и системы»), впрочем, сумел настоять на своем в процессе изъятия: его товар был достаточно подробно описан, включая, где это было возможно, серийные номера. Протокол получился внушительным — три тома. Но в дальнейшем это все равно помогло бизнесмену лишь отчасти.

Депутаты предлагают также закрепить исключительное правомочие суда принимать решение о реализации вещдоков в ходе досудебного производства.

— Это ненормально, что следователь сегодня может принять единоличное решение о реализации огромных партий товара на миллионы долларов, — говорит Антон Гуськов (РАТЭК). — Когда человек со средней зарплатой получает возможность распоряжаться таким количеством собственности — это искушение, это рождает коррупционную базу.

Тем более что ответственность следователя, даже если доказана фальсификация им доказательств, невелика. «Получение им денег доказать трудно, — рассуждает председатель НАК Кирилл Кабанов. — Выходит, только превышение должностных полномочий. Тяжких последствий нет. Что получаем? Два-три года, а реально —  год. Между тем полученные следователем средства могут превышать его жалование за двадцать лет безупречной службы. А если эпизодов было несколько?»

Суд, решающий, продавать или продолжать хранить вещдоки, — это вполне логично. Все-таки собственником является тот, у кого их изъяли, и он должен иметь возможность участвовать в судьбе своего имущества, чтобы последнее не распродали в пользу неведомых лиц втихую. Обезопасит ли это бизнес от атак товарных рейдеров? «Может так случиться, что в схеме рейдеров просто появится „лишний рот“ — коррумпированные судьи», — горько шутит Кирилл Кабанов. Антон Гуськов более оптимистичен: все-таки суд предполагает состязательность и открытость.

Еще одну «пробельность» инициаторы законопроекта собираются прикрыть введением уголовной 4 стр. 40 со стр. 374 ответственности оценщика за злоупотребления в своей деятельности. Действительно, если оценка вещдоков будет производиться близко к рынку, схема товарных рейдеров потеряет экономический смысл. Вот только в ремесле оценщика достаточно нехитрых «трюков», чтобы легко занизить оценку стоимости товара минимум на 25% от рыночной, ни на йоту не отступив от утвержденных правительством РФ стандартов оценки. Да и насколько серьезна предлагаемая депутатами уголовная ответственность оценщика? Читаем: штраф в размере от ста тысяч до трехсот тысяч рублей, либо лишение свободы на срок до трех лет. При этом в руках у оценщика нередко оказывается судьба партии товаров ценой в миллионы долларов, а вокруг вьются разнообразные чубатовы, готовые щедро платить за заниженную оценку...

Все это напоминает латание прорех. Между тем, на взгляд «Бизнес-журнала», проблему товарного рейдерства можно решить на законодательном уровне более системно, а именно — уточнением процедуры работы следствия с такой категорией вещественных доказательств, как упоминаемые в ст. 82 УПК РФ «большие партии товаров, хранение которых затруднено». Все опрошенные нами юристы согласились: вещдоки — это имущество, находящееся сейчас с точки зрения своего правового статуса в несколько подвешенном состоянии. С конфискованным и арестованным имуществом, например, все предельно ясно. Как поясняет старший юрист Tenzor Consulting Group Евгений Туляков, конфискация — это принудительное безвозмездное обращение имущества по решению суда в собственность государства, а арест имущества — мера процессуального принуждения, выражающаяся в запрете, адресованном собственнику или владельцу, распоряжаться имуществом. Причем решение о наложении ареста на имущество, в том числе и в ходе досудебного производства, — также исключительное правомочие суда.

Согласитесь, это чертовски неудобно для следствия — ходатайствовать перед судом об аресте товара, приводить достаточные основания и доказывать необходимость подобной обеспечительной меры. Легче записать все скопом в вещдоки. Таким образом, изъятие огромной массы вещественных доказательств превращается, по своей сути, в обеспечительную меру вроде ареста (хотя таковой не должно являться) — причем одним росчерком пера следователя.

Между тем какова функция вещдоков? Служить доказательством в суде. «Изъятие ружья, с помощью которого совершено преступление, не вызывает вопросов, — говорит адвокат Алексей Галоганов. — Но какое отношение к доказыванию имеют огромные партии телевизоров и стиральных машин? Качество следствия определяется вовсе не объемом изъятых вещдоков: ищите документы, опрашивайте свидетелей, устанавливайте факты!»

Суд не барахолка. Абсурдно предполагать, что обвинение понесет туда бесчисленные коробки. Для доказывания достаточно образцов, протокола с описью и фото- и видеосъемки. Эту точку зрения поддерживают и отдельные представители следовательского сообщества. Комментируя «похождения» Чубатова и К°, следователь по особо важным делам следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ по городу Москве Сергей Бутузов сказал: «Вещественным доказательством следует признавать не все имущество по уголовным делам, а только то, с помощью которого устанавливаются обстоятельства расследуемого уголовного дела».

В отношении вещдоков — крупных партий товара целесообразно ввести лишь временное изъятие — на оговоренный законом срок, необходимый для совершения следственных действий. Установили факты, подтверждающие вину владельца? Добивайтесь через суд обеспечительных мер, чтобы подозреваемый не улетучился вместе с ценностями. Суд решит, нужны ли они — и какие. Это может быть арест имущества или внесение залога: процедура хорошо расписана УПК РФ. Недостаточно оснований для принятия мер пресечения? Отберите образцы, необходимые для доказывания, задокументируйте —  и, будьте любезны, верните товар по описи или «распечатайте» склад.

Помешает ли такой порядок ведению следствия? Добросовестному следствию — вряд ли. Зато распутается клубок проблем, грозящих сейчас даже самому что ни на есть «белому» бизнесу в связи с проделками товарных рейдеров. Во сколько бы ни была оценена стоимость вещдоков, это не повлечет катастрофических последствий для бизнеса: ведь оценщик при проведении экспертизы станет работать лишь с отдельными образцами. Правительству не придется изобретать отдельную процедуру хранения и реализации вещдоков, чтобы «убрать оттуда заинтересованность правоохранительных органов» и защитить бизнес. Ведь в природе будет существовать только арестованное и конфискованное имущество, вопросы реализации которого худо-бедно урегулированы, а вещдоки-образцы, хранимые при уголовном деле, смогут дождаться окончательного решения суда, после чего, в зависимости от этого решения, обратятся в конфискат либо будут возвращены владельцу.

Не будем умалять инициативу законодателей, уже проделавших большую работу: принятие законопроекта депутатов Плигина, Плескачевского и Паниной хотя и не станет панацеей, но частично все-таки снимет остроту проблемы товарного рейдерства.

Уголовное дело Чубатова и К° лишний раз обнажило не «пробельность» даже, а огромную черную дыру, которую представляет собой система реализации конфискованного и арестованного имущества и вещдоков, уже многие годы действующая в нашей стране. Ведь именно она создает «инфраструктуру», позволяющую товарным рейдерам обтяпывать свои делишки.

Удивительный фонд

В уголовном деле Чубатова и К° среди подозреваемых пока не наблюдается ни одного должностного лица из РФФИ. Хотя очевидно, что вся схема не могла существовать без прикрытия как минимум на уровне среднего руководящего звена фонда. При обыске у сообщника Чубатова, Бориса Лисагора, была изъята «черная бухгалтерия» преступной группы. Начальник пресс-службы ГУ МВД по ЦФО Анжела Кастуева подтверждает: там были указаны имена и кому сколько денег предназначалось, причем среди имен фигурировали сотрудники РФФИ. Кадры оперативной съемки демонстрируют красноречивую запись «Вадик-РФФИ», а рядом посчитано в столбик: $60 000 + $60 000 + $250 000. Будем рассчитывать, что уголовное дело «Вадика», услуги которого столь щедро оплачивались, просто выделено в отдельное производство, и мы в скором времени о нем услышим.

РФФИ — структура, которая таит в себе бездну поводов удивляться. Впрочем, здесь требуется небольшое отступление. В соответствии с указом президента Дмитрия Медведева от 12 мая 2008 года, РФФИ не нашлось места в структуре органов федеральной исполнительной власти. К ноябрю фонд будет ликвидирован, а его функции — переданы Росимуществу. Функции РФФИ, в той части, которая интересует нас в рамках этой публикации, были связаны с реализацией арестованного и конфискованного имущества и вещественных доказательств. Более того, в соответствии с постановлением правительства РФ № 260 от 19 апреля 2002 года эти полномочия передавались РФФИ в исключительном порядке. Это означает, что другие органы, «генерирующие» означенное имущество (ФССП, МВД, ФСБ, прокуратура и ФТС), не имеют права реализовывать его иначе, чем через РФФИ.

Хотелось бы надеяться, что передача функций от РФФИ Росимуществу будет сопровождаться изменениями в системе реализации. Однако председатель НАК Кирилл Кабанов в этом далеко не уверен. В беседе с «Бизнес-журналом» он не скрывал негодования по поводу состоявшегося только что назначения бывшего руководителя РФФИ Юрия Петрова (человека с характерной карьерой «питерского юриста») на должность главы Росимущества:

— Все говорят, что к деятельности РФФИ есть вопросы. Проблема товарного рейдерства признается на уровне президента и премьер-министра. Если господин Петров — «незнайка», который ничего не знал о том, что у него в ведомстве происходило на протяжении последних четырех лет, то давайте лучше возьмем на должность «знайку»! Если он был в курсе, то за какие секретные заслуги его назначили? Причем понятно, что придет-то он со своей прежней командой!

Давайте поудивляемся вместе пока еще существующему РФФИ, уповая на то, что через полгодика, когда реструктуризация закончится, нам не придется удивляться деяниям уже нового исключительного реализатора конфиската — Росимущества.

Знаете, сколько зарабатывает государство на реализации конфиската? Находим в ФЗ «Об исполнении федерального бюджета за 2006 год» строчку «Средства от распоряжения и реализации конфискованного и иного имущества, обращенного в доход государства (в части реализации материальных запасов)», читаем: 195 млн рублей, то есть около 7,5 млн долларов! За год. В том числе и от «распоряжения». Причем динамика предыдущих лет демонстрирует, что доходы бюджета по этой статье год от года уверенно снижаются. Бедным магазинчикам с вывесками «Продажа конфиската» и «Товары с таможни», которые отчего-то во множестве понаоткрывались по городам и весям, должно быть, совсем нечем торговать. Наверное, государство у нас мало конфискует. Или продает торговцам конфискат совсем уж за копейки — из человеколюбия.

Знаете, на какую сумму реализует конфискованное имущество РФФИ? В том же 2006 году — на 206 млн рублей. А уж эта-то сумма должна целиком поступать исключительно в бюджет — транзитом через счета органов, которые осуществили конфискацию. Когда «Бизнес-журнал» обратился к своему источнику в Счетной палате РФ с просьбой прояснить неувязку этой цифры с бюджетной, тот воскликнул: «Что вы, мы никогда конфискат не считали, мы не лезем в это!» Достаточно типичное восклицание, которое мы слышали в процессе подготовки этой публикации не раз: должностные лица боятся комментировать тему конфиската — от греха подальше.

А ведомо ли вам, как занимательно устроена система реализации конфискованного товара и вещдоков в РФФИ? О, это настоящий эгрегор, сумрачное царство внутренних регламентов и документов ДСП, которое лишь в самом общем виде регулируется постановлениями правительства РФ. Фонд отбирает хранителей, а также поверенные фирмы (их сейчас около 500), которые он вправе привлекать для реализации изъятых вещей. Конкурсы по их отбору РФФИ стал проводить только с 2007 года, если верить Реестру госзакупок, но даже минимальная информация о дате и условиях участия в них доступна лишь продвинутому интернет-пользователю. Чубатов со своим «Экон+», как мы помним, оказался един в двух лицах — хранитель и поверенный, при этом отбирался не по конкурсу, а был назначен. Думаете, «уникальная система продаж» РФФИ предполагает организацию торгов хотя бы среди своих поверенных? Ничуть. Адвокат Леонид Могилянский, автор книги «Документальное расследование: куда уходит конфискат», которая пока не опубликована, утверждает: «РФФИ — сторонник продаж конфиската «первому покупателю».

В распоряжении «Бизнес-журнала» оказался документ, проливающий свет на внутреннюю кухню фонда: поручение РФФИ поверенной компании принять и реализовать вещдоки. Минимальная цена указана в приложении (это та самая заниженная оценка), и на бґольшую выручку фонд не претендует. Задача поверенного — найти покупателя и при заключении договора купли-продажи с ним указать получателем платежа фонд. И за это фонд — внимание! — еще и обязуется возместить «расходы, понесенные при реализации указанного имущества». Вот это подарок! Не случайно в сводках информагентств мелькают сообщения о возбуждении уголовных дел против сотрудников региональных филиалов РФФИ по факту получения от поверенных взятки за выписку поручения на реализацию особо лакомого конфиската и вещдоков. «Когда неизвестная компания, — говорит Антон Гуськов из РАТЭК, — получает для реализации склад стоимостью 30 млн долларов — рыночнообразующую партию товара (да еще по странным ценам), это вызывает много вопросов». «Мы, например, так и не получили ответа на вопрос, почему у РФФИ существовало три компании, на которые они загоняли весь дорогой груз», — подхватывает председатель НАК Кирилл Кабанов.

И так со всем: чего ни коснись — одни вопросы и недоумения. С 2006 года при РФФИ действует комиссия по переработке и уничтожению конфискованного имущества. Это она, например, давила бульдозерами 50-тысячную партию телефонов, изъятых у «Евросети». «Крупные партии в шесть-семь тысяч штук из числа этих „уничтоженных“ телефонов потом всплывали в Красноярске и Екатеринбурге», — говорит Эльдар Муртазин из Mobile Research.

«Мы давно предлагали вывести реализацию имущества через РФФИ в абсолютно рыночный процесс», — сказал в интервью «Бизнес-журналу» заместитель главного судебного пристава РФ Артур Парфенчиков. Почему даже по крупным партиям конфискованных товаров и вещдоков не устраиваются открытые торги? В них, например, могли бы участвовать крупные ритейлеры, а оценка (сколь угодно заниженная) в таком случае выступала бы не более чем стартовой ценой. Нет ответа. Информация о результатах продаж таких партий нигде не публикуется. Официальный бюллетень РФФИ «Реформа» (он презентует себя как «самую полную информацию о приватизации объектов федеральной собственности, конфискованного и иного имущества») не содержит ни одного сообщения или отчета на сей счет — мы просмотрели подшивку с начала 2007 года. То есть, положим, объявление об аукционе по продаже приватизируемого в Йошкар-Оле сарая и отчет о его реализации за 366 тысяч рублей — есть, а о продаже партии оргтехники рыночной стоимостью 8 млн долларов —  нет.

Редакция «Бизнес-журнала» просит считать все вышеозначенные недоумения официальными — как приглашение соответствующих органов и должностных лиц к беседе о проблемах реализации конфискованного имущества и вещдоков. Соответствующие официальные запросы разосланы (ответы не поспели к моменту сдачи номера). Так что к проблеме реализации конфиската «Бизнес-журнал» еще вернется в своих публикациях.