Это сладкое слово «банкротство».
Экономические резоны банкротства предприятий по их собственной инициативе достаточно очевидны, да и сами «фигуранты» не пытаются их скрыть: объявление о несостоятельности в ситуации стагнации большинства рынков рассматривается игроками, прежде всего, как попытка «перевести дух» и получить временной гандикап в расчетах с кредиторами и бюджетом, направленная на сохранение имеющихся активов, предотвращение остановки оперативной деятельности, сохранение и, в конечном счете, на финансовое оздоровление компаний.
Казалось бы, обозначенные перспективы подобной процедуры банкротства весьма привлекательны, а возможные риски минимальны. Однако, перефразируя известное высказывание, приходится констатировать, что в России «была бы организация, а статьи найдутся». И практика управленческого и налогового консалтинга нашей компании тому - живой пример.
Дашь палец – руки лишишься
На фоне декларируемых государством налоговых послаблений не стоит рассчитывать на то, что налоговые органы впадут в спячку и отложат проведение мероприятий налогового контроля в отношении банкротящихся компаний, особенно учитывая довольно крупный статус таких налогоплательщиков и суммы налогов, которые они потенциально могут уплачивать в бюджет.
Напротив, учитывая отсрочку по уплате недоимки, пеней и штрафов прошлых лет, предоставляемую Законом о банкротстве организациям, заявляющим о своей несостоятельности, усилия налоговиков будут направлены на максимальную собираемость текущих платежей, а также на выявление возможных «схем» минимизации обязательных платежей, используемых налогоплательщиками.
Бесспорно, основным мероприятием налогового контроля станут внеочередные (а в ряде случаев – и повторные) выездные налоговые проверки, в ходе которых сделки налогоплательщиков будут изучаться под новейшими микроскопами многократного увеличения на предмет проверки добросовестности компаний и обоснованности получения ими налоговой выгоды, а также выявления необоснованно завышенных расходов и неправомерного применения вычетов по НДС.
Столь уверенно говорить об этом нам позволяет стабильно усиливающаяся на протяжении последнего года тенденция налоговиков видеть «схемы» даже там, где их по определению быть не может, - фактически любой налоговый спор контролирующие органы пытаются перевести в плоскость необоснованной налоговой выгоды и навязать налогоплательщику ответственность за действия контрагента.
Поскольку основные способы налоговой оптимизации, используемые бизнесменами, - это так или иначе анонимные структуры, занимающиеся «поставками» либо «выполняющие» работы, «оказывающие» услуги, высокая степень налоговых рисков, связанных с проведением любых контрольных мероприятий, вызванных возбуждением процедуры банкротства, очевидна.
При этом нельзя забывать и о том, что квалификация инспекторов неуклонно растет, глубина исследования взаимоотношений с «подозрительными» контрагентами увеличивается, а степень коммуникации внутри контролирующих структур (единые базы данных, обмен результатами проверок, обобщение типичных ситуаций уклонения от налогообложения) стремится к глобализации.
За ниточку потянешь – клубок размотаешь
Процедура несостоятельности, внешне помогающая организациям на время «уйти в тень», с большой долей вероятности бумерангом ударит по дружественным компаниям, поскольку зачастую к такой мере, как «временное» банкротство, прибегают крупные холдинговые компании, объединяющие в себе порой более десятка субъектов.
Сфера риска в данном случае связана не только с проведением встречных проверок, но также и с проведением выездных налоговых проверок субъектов холдинга, за которыми, в свою очередь, могут последовать компании второго и третьего эшелонов, подозрение на наличие аффилированности которых с собственниками компании-банкрота в разы усилит пристальность внимания инспекторов ко всем «фигурантам».
Дополнительные возможности осуществления контроля, в том числе налогового, при банкротствах, инициированных после 05 июня 2009 г., появились со вступлением в силу изменений в закон о банкротстве, которые сразу же получили статус прокредиторских за введение ряда новых механизмов, увеличивающих возможности удовлетворения прав кредиторов и привлечения к ответственности руководителей и учредителей банкротящихся компаний.
В частности, в Законе появилось такое понятие, как «контролирующее должника лицо». Фактически речь идет о любом лице, влиявшем на принятие управленческих решений должника в течение двух (!) лет до принятия арбитражным судом заявления о признании его банкротом (это может быть, например, основной акционер или участник общества).
На таких контролирующих должника лиц, в случае недостаточности его имущества, Законом возложена имущественная ответственность по обязательствам, возникшим в результате выполнения указаний контролирующих лиц.
Кроме того, имущественная ответственность возложена и на руководителя компании-должника, если он не обеспечил сохранность документов, содержащих информацию об имуществе и обязательствах организации, либо не обеспечил достоверность такой информации.
При этом процедура привлечения к ответственности максимально упрощена: заявление может быть подано любым кредитором, включая налоговый орган, и рассматривается в рамках дела о банкротстве, т.е. судьей, владеющим всем объемом информации.
Более того, определение суда о привлечении к ответственности вступает в силу немедленно, выдается исполнительный лист, т.е. реализация прав кредиторов (включая государственные органы) может значительно упроститься.
Еще одним «неприятным» нововведением является возможность обжалования сделок, характеризующихся неравноценным встречным исполнением, либо причиняющим вред имущественным правам кредитора, если такие сделки совершены компанией-банкротом в течение года и трех лет соответственно до принятия заявления о возбуждении процедуры банкротства.
Подобные требования об оспаривании сделок могут быть предъявлены, в том числе, и налоговыми органами, получающие в ходе налоговых проверок полный доступ ко всем обстоятельствам деятельности налогоплательщика.
Вслед за ЮКОСом
Но самым, мягко говоря, «неприятным» моментом, связанным с возбуждением процедуры банкротства, является риск уголовного преследования, который, увы, не может расцениваться как чисто гипотетический.
В последнее время участились случаи привлечения к проведению выездных налоговых проверок специалистов Управления по борьбе с налоговыми преступлениями, которые включаются в состав группы проверяющих уже на стадии вынесения решения о назначении проверки.
Подобные проверки, как правило, проводятся под знаком неоднократных осмотров помещений (порой превращающихся в обыски), а также выемки документов и изъятия информации с цифровых носителей (вплоть до изъятия системных блоков компьютеров).
В результате, при обнаружении признаков использования застройщиками «схем» минимизации налоговой нагрузки, материалы, по которым начислено более 1 миллиона рублей налогов, передаются в Управление по налоговым преступлениям, которое наделено более широкими полномочиями и, очевидно, проведет проверку не только на предмет наличия в действиях собственников и должностных лиц налогоплательщика признаков составов налоговых преступлений, предусмотренных статьями 199, 199.1, 199.2 Уголовного кодекса РФ, но и установит, является ли банкротство преднамеренным (ст.196 УК РФ) или фиктивным (ст.197 УК РФ).
Бизнесменам нельзя забывать и о статье 195 УК РФ, устанавливающей ответственность за неправомерные действия при банкротстве, под которыми понимаются, прежде всего, любые попытки вывода активов после возбуждения процедуры несостоятельности. Осуществление подобных действий – крайне опрометчивый шаг, гарантированно влекущий за собой возбуждение уголовного дела, особенно в ситуации наличия столь бдительных кредиторов, как налоговая инспекция и банки.
Избежать возникновения подобного риска возможно, если еще на стадии принятия решения об инициировании банкротства рассмотреть возможности «аккуратной» реорганизации, дабы обезопасить хотя бы какую-то часть активов.
В контексте уголовного преследования актуальным является и вопрос, связанный с возможностью проведения проверок органами милиции. Наш опыт консультирования показывает, что поправки в Закон «О милиции», действующие с января 2009 года, породили в среде предпринимателей устойчивое мнение, что у милиции изъяли право проводить проверки.
Приходится констатировать, что это не более, чем миф. Помимо упомянутого Закона о милиции, в России действует Закон об оперативно-розыскной деятельности, который устанавливает перечень оперативно-розыскных мероприятий, которые вправе осуществлять органы внутренних дел (Управление по налоговым преступлениям входит в структуру МВД). Достаточно перечислить лишь некоторые из них (проверочная закупка, контролируемая поставка, обследование помещений, зданий, сооружений), чтобы понять их безусловную направленность на осуществление контроля в сфере предпринимательской деятельности.
Поэтому на практике сотрудники Управлений по налоговым преступлениям не только самостоятельно, т.е. вне связи с проверками ФНС, проводят проверки налогоплательщиков, но и делают это гораздо более жестко, чем налоговые органы, не гнушаясь использовать прослушивающие приборы и другие средства снятия информации.
Более того, компании, осуществляющие деятельность в определенных отраслях экономики (к их числу относится, например, строительный бизнес) включены в «особый перечень контроля» Управлений по налоговым преступлениям, что на практике реализуется посредством проверки «изнутри»: сначала выявляется какой-либо псевдопоставщик, а затем «по кругу» проводятся проверки всех его контрагентов, выявляя действительного выгодоприобретателя той или иной хозяйственной операции.
Коллектив
Центра структурирования бизнеса и налоговой безопасности
Группы компаний «Ардашев и партнеры»
Начать дискуссию